Книга Смерть под старой ивой, страница 94 – Алексей Макеев, Николай Леонов

– Видали, как смотрит? – миролюбиво поинтересовался Лев Иванович у родителей. – Ух, как смотрит! Как говорится, его бы воля…

– Воля? – нехорошо оскалив зубы, переспросил Евгений. – Воля, она моя и есть. Потому что я здесь хозяин. И там, – он повел рукой, – я тоже хозяин. Везде я хозяин, понял? А ты-то кто есть? Шавка, которая тявкает на слона! Что вы с ним цацкаетесь? – глянул он на родителей. – Гоните его! Что он нам может сделать?

– Пошел вон! – повторил Воронов-старший.

– Иди, мальчик, иди, – прежним мирным тоном произнес Гуров. – Посиди в предбаннике, почитай журнальчик. Да гляди, далеко не уходи. Ты мне еще понадобишься.

– Как же мне все надоело… – застонала Екатерина Борисовна. – И когда это кончится?

– Боюсь, что не скоро, – кратко сказал Гуров. – Итак, позвольте мне наконец начать.

Он встал и подошел к окну. Крячко был на месте. Теперь он уже не копался в моторе машины, а о чем-то беседовал с деревенским дядькой. Лев Иванович отвернулся от окна и взглянул вначале на Екатерину Борисовну, а затем на Воронова.

– Девочка Катя Кошкина за рулем подаренных папой «Жигулей», веселый балбес Леха Пантелеев рядом, узкий мост, на котором не разминуться, и невесть откуда взявшаяся на мосту старушка – всю эту прелюдию мы опустим, – начал Гуров. – Не станем также в подробностях касаться и последующей сцены в салоне «Жигулей», дабы не показаться бестактным. Скажем лишь, что тогда-то Катя Кошкина и совершила свое первое преступление. Во-первых, «уронила» в реку старушку, во-вторых, постаралась скрыть совершенное преступление. По сути – убийство, совершенное по неосторожности. Не пугайтесь, Екатерина Борисовна, чего уж там. За это преступление вы не понесете наказания, разве только – моральную ответственность перед собственной совестью. Нет уже ни того государства, ни тех законов, да и единственного свидетеля – Лехи Пантелеева – тоже уже нет. Так что… – Гуров развел руками.

Он встал и вновь подошел к картине с нарисованными изломанными линиями. Луч клонящегося к закату солнца касался полотна, и от этого линии на картине выглядели еще сумбурнее и бессмысленнее. Во всяком случае, Гурову так казалось.

– Подлинник? – спросил он.

– Откуда я знаю? – буркнул Воронов. – Спрашивайте у нее.

– Подлинник, – безучастно ответила женщина.

– Если подлинник, – сказал Гуров, – то, наверное, больших денег стоит. Ну, так продолжим… Не станем рассуждать о том, как вам, Екатерина Борисовна, удавалось столько лет скрывать от мужа, что ребенок не от него. Я бы вообще не касался этой темы, но куда деваться? Она – то самое начало, которое в итоге привело к печальному финалу. Или, выражаясь казенным штилем, к убийству гражданина Пантелеева.

– У вас что же, есть доказательства? – спросил Воронов. – Ну, так предъявите, если они есть. И не надо разыгрывать здесь мыльную оперу.

– Скажите, Игорь Николаевич, а отчего вы из благословенного Новокузнецка, где у вас в общем-то жизнь была налажена, вдруг перебрались в эти края? – подчеркнуто не обращая внимания на реплику Воронова, спросил Гуров. – Молчите? Ну, так я вам скажу. Переменить место жительства вас уговорила ваша супруга, а вы так и не поняли, что за блажь вдруг пришла ей в голову взять и уехать из Новокузнецка. А случилось это после того, как вы, Екатерина Борисовна, случайно встретились в Новокузнецке с Алексеем. Вы шли с пятилетним сыном Женечкой, а вам навстречу попался Алексей. И первое, на что обратил внимание Пантелеев, было то, что, оказывается, он и маленький Женя очень похожи друг на друга. Просто-таки одно лицо! Тогда-то вы и захотели уехать подальше из Новокузнецка. Вы опасались, что Алексей не даст вам покоя. Захочет видеться с вами, с сыном, и ваша тайна, которую вы скрывали перед мужем, рано или поздно станет ему известна.