Книга Хранители смерти, страница 136 – Николай Леонов, Алексей Макеев

Так вот, Полина. На даче ей просто требовалась мужская помощь. Поправить забор, передвинуть бочку, собрать детские кроватки, а чуть позже я стал выполнять и ее личные просьбы. Привозил продукты, вскапывал грядки. Ты не переживай, работать я тоже успевал – мы с ней установили удобный для всех график. Меня это поначалу напрягало, а потом влился. Отношения между мной и Полиной сложились хорошие, ее пацаны меня держали за своего. Иду, бывало, по участку, а на каждой ноге по ребенку висит. Смешные такие. Потом майор отблагодарил деньгами, я еще брать не хотел, но он прямо в приказном порядке… Сам он жене помочь, конечно, мог, но все-таки зарабатывал деньги, а своего водителя чаще одного раза в пару недель ей на помощь присылать не имел права. Вот и поставил меня своим временным адъютантом. Так я и катался время от времени в область и обратно.

Продолжалось это все лето, а потом они с дачи вернулись в Москву. Мы с Полиной успели подружиться. Она мне много о себе рассказывала. Сама она из семьи учителей, моложе мужа на десять лет. До трагедии работала на Лубянке. Сначала занималась прослушкой, а потом перевелась в какой-то отдел… не помню. Машбюро, архив или делопроизводство. Суть ты понял. Через ее руки прошло очень много документов, в том числе и личных дел штатных и внештатных сотрудников. Ее считали местной достопримечательностью – она обладала феноменальной фотографической памятью. Могла вспомнить номер документа двухлетней давности, его содержание и фамилию того, кому он был направлен. Годы тренировки. Представляешь, какой полезный талант! Если Громов хоть как-то засветился в бумагах, если его фотография хотя бы раз мелькнула перед ее глазами, она расскажет о нем абсолютно все. Даже то, о чем он сам не подозревал. Лева, теперь второй поворот налево – и, считай, приехали.

Полина Гессель проживала в блочной «башне» недалеко от метро «Беговая». Гуров припарковал свой «Пежо» под окнами дома и порадовался тому, что в послеобеденный час не пришлось торчать в дорожной пробке.

По пути Орлов попросил остановиться возле цветочной палатки и выкатился оттуда с букетищем кроваво-красных георгинов.

– Обожает их, – сообщил Орлов. – Хотя она совершенно простой в общении человек. После смерти мужа продала хоромы на Смоленке и перебралась сюда. В этом районе, кажется, она родилась и выросла.

Гуров представлял Полину Гессель по-своему. Она виделась ему статной, с прямой спиной и непременно с тяжелыми длинными волосами, уложенными в виде аккуратного пучка. Но дверь квартиры открыла женщина совсем иного типа. Дородная, с трудом передвигающая ноги. Орлов чуть ли не руки ей принялся целовать, а букет вручил с таким выражением лица, словно самолично притащил его из Африки.

– Спасибо, Петя, – скупо улыбнулась Полина и взглянула на Гурова. – Здравствуйте.

– Это Лев Иванович, работаем вместе, – представил его Орлов. – Есть у меня еще один кадр, но у него спину прихватило. Проходи, Лева, не стесняйся.

Полина занимала собой почти всю ширину коридора, сыщикам пришлось очень медленно идти за ней вслед, потому что обогнать ее, чтобы придержать дверь, не было никакой возможности.

Они зашли в комнатку, большую часть которой занимал огромный жесткий диван. Прикроватный столик был уставлен чашками с водой и коробочками с таблетками. В комнате стоял тяжелый запах лекарств и более застарелый – сигаретного дыма.