Книга Хранители смерти, страница 52 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Скажите, а вы были знакомы с такими людьми, как Игнат Денисович Бушуев, Федор Терентьевич Овчинников и Ирина Анатольевна Зверева? – спросил он.

Гуров нарочно приплел к жертвам похитителя картин собирательницу икон Звереву. Уж очень ему не хотелось снабжать любопытного проныру информацией.

Злобин ожидаемо подтвердил знакомство с востоковедом и художником, а о Зверевой высказался презрительно, дескать, с такими людьми ему не о чем говорить и зачем их вообще знать. Высказавшись таким образом, он вдруг остановился, задумался и выдал:

– А может, я и не прав, что так низко оцениваю эту даму. В ней была какая-то загадка. Я всегда удивлялся, какого черта ее потянуло коллекционировать иконы? Она и креститься-то не умела, всякая «духовность» от нее как бы отскакивала. И вдруг в прошлом году она ни с того ни с сего начала ездить по заброшенным деревням и искать эти доски… Да, тут есть какая-то загадка.

Далее журналист, встряхнувшись, снова заговорил об убийствах Бушуева, Овчинникова, Любарской и Точилина. Он совсем не собирался завершать разговор с оперативником. Теперь он сам горел желанием спрашивать и продолжать общение. Его интересовали подробности, детали, он записывал каждое слово Гурова. Но сыщик понял, что толку от их дальнейшего разговора больше не будет, и заявил Дмитрию Злобину, что их беседа окончена и он может идти.

Когда журналист ушел, Гуров достал телефон и набрал номер «знатока народной медицины» Бориса Тишинского.

Ко всякого рода «народным целителям» и адептам «нетрадиционной медицины» сыщик относился с большим подозрением. Но не потому, что подозревал их в чем-то криминальном, а просто он им не доверял. Гуров верил в силу науки, поэтому всякая околонаучная ахинея вызывала у него недоверие. Однако это вовсе не означало, что он заранее записал Бориса Тишинского в подозреваемые – скорее наоборот. Те «околонаучные» медики, с которыми сыщик встречался ранее, были людьми слишком слабыми и мелкими, чтобы оказаться способными на серьезное преступление.

Голос у «целителя» Тишинского на удивление был приятным – глубокий, мягкий тенор. Когда Гуров представился и сообщил, что хотел бы побеседовать, обладатель тенора с готовностью откликнулся:

– Да, конечно, давайте встретимся, если есть такая необходимость. Простите, а вас как зовут?.. Лев Иванович, ну конечно! Я должен был знать. Ведь вы очень известный человек, я просто запамятовал ваше имя. Хорошо, давайте встретимся, где вам будет удобнее.

– Я мог бы подъехать к вам. Где вы принимаете пациентов?

– Кабинет – прямо в моем доме, улица Тургенева, дом шестьдесят один. Первый этаж, там есть вывеска, вы сразу все увидите. Только, понимаете ли, я не называю моих клиентов пациентами, ни в коем случае!

– Ну, к делу это не относится… А почему вы не называете их пациентами? Как вы их именуете?

– Я называю их клиентами. И это люди, которые нуждаются в помощи. Ведь многие люди в разных обстоятельствах нуждаются в помощи, не так ли? Иногда это помощь, так сказать, телесного характера, иногда чисто духовная…

– Все это очень интересно, и мы еще поговорим с вами на эту тему, но лучше сделаем это при личной встрече. Значит, улица Тургенева? Скоро буду у вас.

И сыщик сел в машину и отправился по нужному адресу.

Ехать пришлось сравнительно недалеко – улица Тургенева располагалась в центре города. Дом, в котором жил «народный целитель», оказался добротной «сталинкой», в которой потолки в квартирах больше трех метров. Одно окно в торце дома превратили в дверь и снабдили крылечком и вывеской: «Тишинский Борис Николаевич, целитель». И указаны часы приема.