Книга Хранители смерти, страница 93 – Николай Леонов, Алексей Макеев

– Значит, Тишинский совершил ошибку, когда построил два своих алиби одинаковым способом? – сделал вывод Волобуев. – Если бы он в качестве второго алиби придумал что-то другое, его не удалось бы поймать…

– Да, с его стороны это была ошибка, – согласился Гуров. – Но я не согласен, что в противном случае его не удалось бы поймать. Преступник всегда оставляет следы. А преступление остается нераскрытым, если расследование проводится плохо, небрежно или вообще только на бумаге.

– Да, когда вы все это рассказываете, кажется, что ничего сложного и не было, – протянул Полудин. – А всего каких-то три дня назад казалось, что мы бродим во мраке.

– Так что необычного вы видите в этом расследовании? – спросил Волобуев.

– Это дело не отнесешь к числу стандартных, – сказал Гуров. – Самое необычное в нем то, что все преступления совершались не из корыстных побуждений. Движущей силой убийцы была любовь. Только любовь к жене заставила успешного врача Бориса Тишинского задуматься о похищении картин, стоящих на международном рынке тысячи долларов. А поставив перед собой задачу похитить картины, он неизбежно пришел к мысли об убийстве владельцев этих картин. Любовь к Лизе заставила Тишинского убить пять человек, а любовь к дочери и жене заставила его тестя сымитировать убийство, совершив попытку покрыть эти преступления. Любовь – великая сила!

– В таком случае последнюю стопку нам придется выпить за любовь, – улыбнулся Волобуев. – У нас тоже есть любимые, и эта любовь движет и нами. Только, к счастью для общества, нас она движет в другую сторону.

– Хорошо сказал, капитан, ох хорошо сказал! – воскликнул Ганчук.

Остатки водки были разлиты по стопкам, стопки глухо стукнулись друг о друга.

– Я надеюсь, это были все вопросы на сегодня? – спросил Гуров. – Скоро шесть часов. Мне осталось подремать буквально час.

– Сейчас, еще один вопрос, последний, – сказал Полудин. – Как вы думаете, если бы мы не раскрыли эти убийства, Тишинский бы на них остановился? Или продолжил бы убивать?

– Хороший вопрос, лейтенант, – похвалил Гуров. – Я думаю, он не смог бы остановиться. Тут действуют несколько факторов, и необходимость в деньгах на лечение жены и тещи – не единственный и даже не главный фактор. Со временем любовь перестает быть главной движущей силой преступлений. На определенной стадии совершение убийств становится для человека потребностью. Он превращается в маньяка.

– То есть он убил бы всех, кто имеет у себя картины Закатовского? – спросил Волобуев. – И редактора Гришина, и дирижера Леонида Ярского, и органистку Татьяну Варенникову…

– …И бизнесменов Бермана и Терентьева, – подхватил Гуров. – А потом, возможно, стал бы убивать людей, не имеющих отношения к живописи. Я же говорю, на определенном этапе убийства становятся потребностью.

– Но вы его остановили и тем спасли несколько жизней!

– Мы его остановили, – поправил его Гуров. – Мы сделали это все вместе.

– Стало быть, действительно Любарская, Бушуев и Овчинников считали себя хранителями красоты, а на деле были хранителями смерти, – задумчиво произнес Полудин.

– Да, получается, что так, – ответил Гуров.

– Ну все, хватит! – решительно вскочил Ганчук. – Хорошенького понемножку. Пора нам оставить Льва Ивановича в покое.

Он принялся собирать посуду, остальные последовали его примеру. Спустя несколько минут номер был чист, словно никто и не устраивал никаких пирушек. Трое оперативников встали в строй и одновременно отдали Гурову честь. Он ответил тем же. Они пожелали сыщику счастливого пути и ушли.