Книга Хранительница, страница 141 – Иса Белль

По-особенному.

– Ты должна кое-что сделать для меня.

– Что?

Он протянул и расслабил руку, которую до этого сжимал в кулак. Отломленное крыло от статуэтки показалось мне.

Ангел?

Где остальная часть?

И… что мне нужно сделать с этой?

– Я не понимаю тебя.

Деметрио вложил кусок фигурки в мою ладонь и развернулся, усаживаясь на полу спиной ко мне.

С каждой секундой мне становилось всё более ясно, чего он хочет. Но его желание не нравилось мне. Оно пугало.

– Шрам за шрам, – объяснил Деметрио то, что я и без того успела понять.

Всё внутри меня сжалось, когда я представила, как раню его. Я никогда не хотела знать, каково это. Но это то, чего хотел он. Пусть его желания много значили для меня, сегодня я не собиралась ему потакать. Он уже должен был привыкнуть.

– Это не…

Деметрио выхватил крыло обратно, не дав мне договорить: «Это не твоя вина. Никто из нас не виноват. Я не хочу уродовать тебя», и резко потянулся к спине, чтобы порезать себя сам.

Однако я успела перехватить его кисть, сжав её и прокричав ему в лицо, когда он на мгновение обернулся ко мне:

– Я сделаю это! Сделаю!

Господи, я должна сделать это ради него. Ради него. Плевать на меня! Потому что он не остановится. Даже если у меня получится отвлечь его от этих мыслей сегодня, они вернутся к нему завтра.

И будут преследовать, пока он не сделает это.

Ему нужна боль. Моя боль.

Мои конечности тряслись, когда я устраивалась на коленях, чтобы быть немного выше, и придвинулась к краю ещё ближе, положив свободную ладонь на его лопатку.

– Что?

Деметрио опустил голову, словно грешник, который собирался покаяться.

– Твоё имя.

Мои губы задрожали.

– Деметрио…

– Пожалуйста, Эбигейл. – Он спрятал лицо в ладонях, наклонившись и расправив плечи. – Я умоляю тебя.

– Хорошо, – прошептала я, приблизившись и оставив поцелуй на его щеке. – Хорошо.

Только бы ты почувствовал себя лучше.

Слёзы собрались в уголках моих глаз, когда я сделала глубокий вдох, настраиваясь. Осколок в ладони казался раскалённым металлом, приносящим боль.

Возможно, Деметрио не понимал, но…

Его боль была и моей тоже.

Я прижала острый край к его левой лопатке и надавила, пока кожа под напором не разорвалась. Кровь хлынула из раны, и её поток значительно возрос, когда я начала проводить линии одну за другой, вырезая на его теле первую букву.

«А».

Он хотел носить моё имя как знамение.

Как символ нашей с ним связи.

Связаны.

Я опустила свободную ладонь к боку Деметрио, чтобы чувствовать его во время процесса. Он был горячим, липким и мягким, как воск, который таял. Мне хотелось поскорее обнять его, а для этого нужно было закончить начатое. Моя рука дрожала. Осколок уже окрасился в красный, навсегда оставаясь таким, пропитавшись его кровью.

Едва я успела провести линию, чертя следующую букву, которой не было в моём имени, Деметрио дёрнулся и обернулся.

– Что ты делаешь?

«N» была почти закончена. Осталось провести всего ещё одну прямую линию.

– То, что должна.

Наша любовь не требовала визуальных доказательств.

Я безусловно принадлежала ему, хоть изначально и отрицала это. Не хотела верить. Но мы не могли расстаться так же, как и не встретиться. Это невозможно – мы по раздельности.

– Ты всю жизнь искал Ангела, когда он был так близок к тебе, – прошептала я. – Потому что ты он и есть.

Деметрио зажмурился и стал качать головой, отрицая очевидное.