Книга Семь пятничных шалостей, страница 119 – Соня Субботина

А через пару лет родились они с Августиной, но ничего не изменилось. Всё – Никите, ему нужнее, а девочки как-нибудь сами разберутся. Никто это вслух не озвучивал, но близняшки сами все бессознательно поняли. Они с Августиной старались быть вместе и додавали друг другу ту любовь, что не смогли получить от мамы и папы.

Еще через несколько лет они новыми планетами выстроились в «солнечную систему» их семьи. Очень рано начали учиться читать, писать и запоминать отдельные слова и фразы на языке жестов. Всё ради Никиты. Они же семья. Это в порядке вещей. Они должны держаться вместе, пусть один из них вечно тащит одеяло родительской заботы на себя.

Октябрина всегда считала, что ее сестра – Земля. Идет сразу после папы-Меркурия и мамы-Венеры. Себя же она ассоциировала с Плутоном. Где-то там, далеко. Его лишили звания планеты, а многие это даже и не заметили. Пусть они с Августиной и были близняшками и их часто путали, Октябрина всегда знала, что не дотягивает до уровня сестры.

Когда-то, когда ей было четырнадцать, на одном из семейных застолий от одного из родственников она услышала очень неприятную историю. Что когда их мама узнала, что беременна сразу двумя, хотела сделать аборт. Боялась, что они не потянут сразу троих детей, тем более когда… Но врачи ее отговорили, и в сентябре родились они. Сначала Августина, летняя девочка, которую все любили, а потом и она, холодная и суровая, как октябрь.

И как после такого не верить в натальные карты, когда их судьбы предопределены уже на этапе рождения и выбора имен?

И чем вообще эта тетка думала, когда рассказывала это подростку с неокрепшей психикой?! Уж точно не головой!

В тот день ассоциация Октябрины, что она всего лишь Плутон, даже не планета, укрепилась. И где-то рядом с ней поселилась мысль, что лучше бы ее никогда не было. Лучше бы она никогда не рождалась.

Но все это никак не отразилось на ее отношениях с Августиной и Никитой. Семья же. Вместе сильны. И прочее, и прочее, и прочее.

Когда девочкам исполнилось восемнадцать, они перебрались от родителей к Никите. И наступило недолгое затишье. Октябрина даже смогла почувствовать себя ненадолго на своем месте, но потом… Августина по непонятным причинам начала терять зрение…

Как Октябрина смогла понять, это началось еще летом перед их третьим курсом, но сестра не стала никому ничего рассказывать. Зрение ухудшалось настолько медленно, что она не обращала на это внимание и быстро адаптировалась к жизни в чуть размытом мире. К врачам не пошла, решила сама поиграть в окулиста и заказала себе через интернет несколько разных линз. И на плюс, и на минус. Ни одни не подошли, так что забила на все это и продолжила жить как живет.

Октябрина прекрасно понимала, почему сестра не хотела никому об этом говорить. Негласное правило: не тянуть внимание на себя. Пусть и Никита больше не беспомощный мальчик, а молодой мужчина с высшим образованием и работой, который вполне может вести самостоятельную жизнь.

Но рассказать все же пришлось.

Что случилось с Августиной на той стажировке в Москве, Октябрина так и не узнала. Сестра не рассказала, а она и не стала расспрашивать. Но, видимо, ее аккуратненько выкинули оттуда, когда узнали, что она плохо видит. После этого Августина поняла, что все зашло слишком далеко, и тут же рассказала обо всем семье, побежала по врачам.