Книга Любовь пахнет понедельником, страница 12 – Соня Субботина

Девушки сидели в небольшом уютном кафе, которое открылось в прошлом году недалеко от медгородка. Они выбрали столик около окна. На подоконнике и на других поверхностях, куда только можно поставить керамические горшочки с цветами, были растения. Какие-то из них шелестели листьями над головами посетителей, устроившись в подвесных кашпо. Здесь подавали самый лучший облепиховый чай и самые вкусные сэндвичи и круассаны во всём городе. Ещё именно здесь работал «самый очаровательный в мире бариста», как называла его Лиза. Кофе никогда не интересовал Еву, возможно, поэтому ей не было важно, кто будет его варить, однако Лиза не теряла надежду начать общаться с бариста и постоянно заявляла, что ещё немного, и всё будет. К тому же сюда было удобно забегать после пар.

На этот раз всё прошло куда лучше. Если отсиживаться, избегая зрительного контакта с преподавателем (в эти минуты Ева жалела, что не смогла избежать в клубе полового акта), а потом убегать как можно быстрее, можно считать такой вариант хорошим. Илья Александрович понял, что тот разговор поставил её в ещё более неловкое и уязвимое положение, что ему даже нравилось, но тактику сменить всё же пришлось. Он решил, что на парах станет очень чуток по отношению к ней, будет делать вид, что действительно заинтересован в её обучении. Он хотел всеми силами расположить её к себе и втереться к ней в доверие. Илья Александрович испытывал удовольствие оттого, что мог находиться в паре сантиметров от Евы и смущать этим её, но он безумно хотел чего-то большего и, к сожалению, не умел ждать. Он привык, что всё всегда доставалось ему, словно по щелчку пальцев. Практически всё, но он всеми силами пытался исправить это упущение. Он даже пытался не отпускать всякие двусмысленности в адрес Евы, но это было частью стиля его общения, который он ни для кого не стал бы менять. Даже ради Маргариты, тем более ради неё. Если у него было бы хоть немного эмпатии, то он смог бы понять, что единственное, чего хотела Ева, чтобы её оставили в покое.

– И до конца семестра ещё долго, а он так и вьётся вокруг тебя, – Лиза отпила свой ореховый мокко на альтернативном (на этот раз фундуковом) молоке. Еве уже начинало казаться, что из ниоткуда взявшаяся непереносимость лактозы всего лишь предлог, чтобы каждый раз подольше болтать с тем бариста, выясняя, на каком молоке лучше взять кофе. К тому же напиток украшала шапка взбитых сливок, посыпанная маленькими сахарными сердечками. И вряд ли сливки тоже были безлактозными. – Слушай, а мы не можем поменять препода? Коллективная жалоба, всё такое.

– С ума сошла? Дадут нам вместо него эту Стерлингову. Я уж лучше потерплю его намёки, чем вся группа будет выслушивать, что нам не место в медицине.

– А если не дадут? Я ради тебя готова учиться даже у неё, а то твоя менталочка уже в шаге от того, чтобы свернуться в альфа-спираль, – довольная своей шуткой, Лиза начала улыбаться в ожидании, что Ева засмеется, но этого не произошло.

– Не напоминай, – Ева вспомнила, как парой часов ранее стояла у доски, рисуя эту чёртову структуру с 3,6 аминокислотными остатками в каждом витке, спиной чувствуя взгляд своего преподавателя. Она была готова поклясться, что мысленно он её раздевал. Ева вспомнила, как он подошёл к ней со спины и взял за руку, в которой был зажат кусочек мела, чтобы подправить рисунок, управляя её рукой. Желание близости с Ильёй Александровичем распространялось только на тот вечер в клубе. Сейчас эти сложности с его излишним вниманием ей были ни к чему. Она старалась успокоить себя: по крайней мере, она была всё ещё в одежде, а его взгляд следил за их пальцами, выводившими какие-то биохимические закорючки.