Книга Гром среди вторника, страница 78 – Соня Субботина

– Фу, как пафосно, – фыркнула Вера.

Порой год разницы в возрасте между Настей и Верой ощущался непреодолимой пропастью. Очень часто Никольская вела себя если не как мать, то как очень опытная и мудрая старшая сестра бунтующего подростка. Настя всегда хотела для своих подруг всего самого лучшего. Пыталась помочь разобраться со всеми их проблемами. Но только вот в половину ее не посвящали, ссылаясь на слабое сердце. Ну и что с того, что она тикает, когда волнуется? Умереть от плохих новостей ей точно не грозило. Она никогда не чувствовала себя калекой из-за своей особенности, наоборот, считала себя супергероиней, минимум преемницей Тони Старка. Только эта супергероиня-неудачница чувствовала, что не в силах спасти уже вторую свою лучшую подругу. Возможно, она своими словами снова подталкивала очень дорогого человека к краю пропасти (вряд ли Вера одумается, наоборот, начнет поступать назло подруге), зная, что и в этот раз не успеет добежать, чтобы в последний момент схватить за край футболки и не дать упасть. Но может, дело было в том, что ни Ира, ни Вера не хотели, чтобы их спасали? Считали, что справятся своими силами и прятались одна за учебниками, вторая за масками (как медицинскими, так и театральными). Ну да, гораздо проще лечить симптомы, чем причину, кому как не будущему врачу и уже состоявшейся медсестре этого не знать.

В глубине души Вера надеялась получить поддержку, хотя и понимала, что подруга права. Настанет день, и она пожалеет, что опять не стала ее слушать. Очень пожалеет. Ну а пока подруги поняли, что пора бы ложиться, если они не хотят рассориться и собираются хотя бы попытаться проснуться к первой паре. Долгий день наконец-то подошел к концу.

Рассвет застал Макара, Сонечку и Анну Александровну сидящими вместе на кухне и пьющими чай. Всем троим этой ночью было не до сна. Они еще не смогли до конца оправиться от последних событий и чувствовали себя уставшими, как будто на их плечи давило не менее двухсот атмосфер, слишком много для человека, чтобы не быть раздавленным в лепешку. Но каждый из них пытался не подавать виду, насколько им тяжело, как будто они все вместе негласно решили, что эта кухня будет их маленьким оазисом в пустыне изнуряющих переживаний. Позитивный настрой под гнетом пластового давления сидел где-то в глубине души. Но вот посиделки за чаем смогли пробраться через толщу боли, горечи и переживаний, и тепло фонтаном хлынуло наружу, чтобы укутать близких для Ильи людей. В трудные времена только и остается, что держаться вместе, согревая друг друга.

Пока Сонечка добиралась на громыхающей ветке метро до квартиры Ильи и Макара, она и правда думала, что зайдет буквально на пару часиков, а потом, когда вернется Анна Александровна, уедет обратно к себе в общагу, чтобы лишний раз не смущать женщину своим присутствием. Но в итоге, на радость своей соседке, любящей побыть наедине с собой, но при этом нарушить чужое одиночество, в очередной раз осталась на ночь. Последнее время это с ней случалось все чаще и чаще. Громкие разговоры соседки по телефону, отрицание существования наушников и ее посиделки с подругами чуть ли не до утра, когда Соне так хотелось выспаться перед парами, лишь усугубляли нежелание возвращаться в свою комнату. Как бы Сонечка ни пыталась уладить конфликт и просить быть потише, ничего не получалось. Она даже ходила к коменданту общежития, но мест, куда бы ее могли переселить, не было. Милая бабуля только развела руками и посоветовала подождать дату отчислений, но гарантий, что одно из освободившихся мест достанется Сонечке, не было. Поменяться комнатами тоже ни с кем не получилось. Снимать квартиру одной она бы точно не потянула. Соня никогда бы не подумала, что квартирный вопрос коснется ее, да еще и так остро. И что ей так не сиделось в своей Казани, где в родительском доме у нее была своя комната? Радовало, что можно было практически в любое время сбежать в библиотеку или к Макару, чтобы позаниматься в тишине и покое. Ну или хорошенечко выспаться перед тяжелым днем. Еще немного, и она переехала бы в эту квартиру насовсем. Тем более уже успела перетащить сюда кое-какие свои вещи. Она понимала, что жить одновременно со своим парнем и с его лучшим другом было бы несколько странно, но главной причиной, по-настоящему останавливающей ее от перевозки оставшихся вещей, было нежелание Ильи делить квартиру еще с одним человеком. Даже таким хозяйственным и не обременяющим своим присутствием, как Сонечка. Если хочет приходить в гости, то ладно. На ночь? Не слишком часто. Но не несколько же дней подряд! И если Сонечка и могла принять позицию своего друга (потому что сама практически ежедневно сталкивалась в общаге с нарушениями своих личных границ), то Макар не видел в возмущениях Громова абсолютно никаких проблем и при любом удобном случае напоминал о временах, когда в этой квартире дни напролет проводила другая блондинка. Конечно, Макар упоминал это без злого умысла, но Соня видела, насколько Илье неприятны подобные высказывания, поэтому под любым предлогом старалась либо увести своего парня, либо тихо шепнуть, либо показать ему запись в заметках, чтобы незаметно от Ильи вразумить его, не дав этим столкновениям перерасти в настоящие ссоры. В ее памяти еще свежа была сцена, произошедшая в клубе. Хотя Громов с каждым днем раскрывал себя с новых, более мягких и дружелюбных сторон, она по-прежнему продолжала опасаться за жизнь и здоровье своего парня. Илья был готов бороться за личное пространство, если потребуется, даже выгрызать его зубами, Макар – за время, которое мог бы провести вместе со своей девушкой. Сонечка же пыталась хоть как-то сгладить это трение, пока оба друга не вспыхнули и не рассорились из-за нее. Последнее, чего она хотела, это стать яблоком раздора.