Книга По страницам четверга, страница 46 – Соня Субботина

Когда стоматолог, чьего имени Катя так и не запомнила, и Данил встали рядом, стало очевидно, что они мать и сын, хотя женщина сохранилась настолько хорошо, что Катя спокойно приняла бы ее за старшую сестру.

Всю процедуру Катя сидела в кресле с закрытыми глазами и делала вид, что ее тут нет. Если она никого не видит, то и ее тоже никто не видит. Но, к сожалению, она все прекрасно слышала. Судя по всему, Данил распереживался не меньше, чем она сама. То ронял инструменты, то подавал не то, что надо, на что его мама (после первой же ее реплики рассеялись последние сомнения) не упускала момента, чтобы подколоть его:

– Данил Александрович, нельзя ли повнимательнее? А то Екатерина Борисовна решит еще, что у нас работают некомпетентные специалисты, и больше к нам не придет, – усмехнулась женщина в очередной раз устанавливая аппарат для отбеливания напротив зубов Кати.

Катя так и не осмелилась открыть глаза и надеялась, что все косяки Данила из-за того, что и он сейчас стоит с закрытыми глазами, чтобы не смотреть на нее. Кате даже знать не хотелось, как она сейчас выглядит. Возможно, Данил уже привык, что люди предстают перед ним в подобном свете, но она-то нет!

Начался последний подход отбеливания, появились те самые «прострелы», о которых Катю предупреждали на прошлом приеме. Точнее слова не придумаешь. Сначала ноющая боль возникала где-то на поверхности зуба (хотя, казалось бы, как эмаль, лишенная нервных окончаний, может болеть?), а потом резко отстреливала прямо в мозг, как четко пущенный дротик. Хотя стоматолог и сказала сообщить, если вдруг появятся неприятные ощущения, Катя стойко высидела всю процедуру до конца.

Из кабинета она вылетела пулей, ведь после такого ей срочно нужно было побыть одной. Хотелось заесть свой стресс чем-нибудь, но есть и пить пока что ничего нельзя.

Садясь в такси, Катя решила, что, если Данил даже после того, как два часа смотрел на нее, пока она сидела с широко раскрытым ртом, в дурацких очках из оранжевого пластика да еще и с синими деснами, из-за состава, защищающего их от ожогов от аппарата для отбеливания, как гребаная Смурфетта, вдруг снова решил оказать ей какой-нибудь знак внимания (что очень и очень сомнительно), то она не станет от него сбегать вновь. Честное слово! Возможно, сейчас был как раз один из таких моментов, что сближают людей даже сильнее всяких разговоров по душам. Немного глупо, но, может, если он не испугался сейчас, то вдруг ему больше совсем ничего не страшно и он сможет принять ее любой? Со всеми тараканами, осложнениями и заморочками?

Это условие казалось Кате невыполнимым и оттого безопасным, чтобы его можно было поставить.

* * *

– Мам, я больше не хочу с тобой работать. – Данил снял перчатки и бросил их в мусорку.

– Ой, ну что на этот раз? – Она залезла в компьютер и посмотрела, когда у них следующий прием.

– Это кошмар!

– А я думала, плюс вайб, – хмыкнула она. До следующего пациента еще полчаса, можно немного передохнуть.

– Тебе надо меньше общаться с Региной! Ладно я ее уже давно перестал понимать с этими модными словечками. Ей девятнадцать, и она еще не вышла из своей подростковой фазы, но тебе сорок девять!

– Ладно, ладно! Но! Ты сам хорош! Если бы ты не был криворучкой, я бы не шутила!

– Ты трижды назвала меня дурачком при девушке, которая мне нравится! И что это было за «теперь Екатерина Борисовна точно не захочет идти с тобой на свидание, а то напоишь ее красным вином вместо белого и весь наш труд насмарку»?! Она меня и так избегает всю эту неделю, а теперь уж точно переедет от меня на Камчатку! Я уже молчу, насколько подобные высказывания непрофессиональны!