Книга Холодный ветер среды, страница 27 – Соня Субботина

Сквозь толпу заинтересованных ребят Настя пробралась к подруге и шепнула ей на ухо:

– Зая-я, у нас будут самые лучшие фотки! Я уже присмотрела пару мест, а Макс нас пофоткает.

Ира кивнула вместо ответа и продолжила свои попытки понять что-то в английской речи, надеясь, что так сложно будет только в первые дни, а дальше она привыкнет.

Настя решила, что холм, на котором стоял монастырь, на самом деле был огромным зеленым магнитом для всех ветров мира. Других объяснений, почему ее в очередной раз чуть не сбило с ног, она не нашла. В следующий раз на воскресную экскурсию точно поедет в худи (желательно в том сером худи Максима), даже если будет плюс тридцать, а их повезут на пляж. Никольская в очередной раз убрала с лица волосы и скрестила руки на груди, чтобы хоть немного согреться, посмотрела на подругу, которую уже начинала бить мелкая дрожь.

Максим с Сашей, стоявшие позади девочек, переглянулись и почти синхронно накинули им на плечи свои куртки. Добегаются, допрыгаются и заболеют ведь.

Наконец-то экскурсия подошла к концу, и ребятам дали немного свободного времени. Настя хотела подойти к Марго и попросить забрать фотоаппарат из машины, но тут же поняла, что сопровождающая все еще не в духе. Пришлось согласиться на меньшее – на фотографии на телефон Макса.

Каждый раз, прежде чем сделать очередное фото, Настя выбирала красоту, а не тепло и скидывала куртку, чтобы отдать ее Максу. Черному, согласившемуся быть фотографом, но не вешалкой, это быстро надоело. Тем более не просто так он каждый раз возвращал свою ветровку дрожащей подруге на плечи. Никольская как раз собиралась побежать дальше, к окну в полуразрушенной стене, покрытой лишайниками, но Макс поймал ее за руку и остановил.

– Нет, на этот раз ты наденешь ее нормально. И не смотри так на меня!

– Ты мне не мама, – фыркнула Настя, все же просовывая руки в рукава куртки, – а я не маленькая девочка, чтобы со мной так носиться.

– Я просто не хочу, чтобы тебя задул ветер, Огонечек. Заболеешь еще, у тебя иммунитет слабый, – спокойно ответил Максим, застегивая на ней ветровку.

– Огонечек?.. – смутилась Настя, пропустив все остальные слова о болезни и иммунитете мимо ушей. Он никогда не давал ей ласковых прозвищ, все Настя да Настя. При этом даже Иру он называл Ириша.

– Ага, потом посмотришь на фотках, какой у тебя пожар на голове из-за ветра, – рассмеялся Максим. – Если Англию называют туманным Альбионом, то Ирландию вполне заслуженно можно назвать ветреным.

– Совсем кадров нормальных нет?.. – запаниковала Никольская, поправляя волосы, которые, судя по всему, от ветра стали настолько грязными, будто их неделю не мыли. И почему Макс ей сказал это, только когда их вот-вот позовут в автобус и фоткаться заново времени уже не осталось?!

– Не писькуй, Огонечек. Я тебе в фотошопе все подмажу, зря, что ли, ноут с собой брал?

– А лицо подправишь? – воодушевилась Настя.

– Нет, ты и так красивая.

Как бы Настя ни упрашивала показать получившиеся фотки по пути из Клонмакнойса в Атлон, Максим был непреклонен. На самом деле ему очень нравилось бесить подругу: она выглядела очень мило, когда злилась, если не обращать внимания на желание убивать, которым в такие моменты горели ее глаза. А еще он преувеличил масштаб ущерба, который нанес ветер ее красоте. Пара взлетевших прядей, но никак не пожар. Макс уберет их за две секунды, стоит только добраться до ноута. Настоящий же пожар разгорался прямо сейчас у Максима в сердце. Случайную искру раздул холодный ирландский ветер, и теперь этот огонечек внутри уже не потушить.