Книга Ветер и Я, страница 66 – Мария Шаронина

— Со мной разговаривай! Мне в глаза смотри! — сквозь зубы, с отчаянной злостью и горечью прошипел подполковник, мягко вздёргивая моё лицо к себе, — Где я успел тебя обидеть, м, принцесса? Что сделал не так, что ты рвёшь сейчас оба наших сердца⁈

— Легче, Лёш, не время сейчас выяснять отношения, — ответил за меня отец, так как я с головой утонула в чувствах стоящего напротив меня мужчины, — она после похищения, ты после перестрелки: вам обоим нужно отдохнуть и уже после разговоры разговаривать.

— Развода не дам, — отчеканил Ветров, отступая от меня на пару шагов, — понятия не имею, что ты себе там напридумывала, но отныне, нравится тебе это или нет, я твоя вечная тень.

— Ты…

— Виктор Александрович, Ирина Анатольевна, доброго вечера, — перебивая меня, попрощался с родителями Ветров, после чего, не задерживаясь, направился к своей машине.

— Дети, дети… Что ж у вас все через одно место то, а? — посетовал отец, ни к кому особо не обращаясь, — так, всё. Идем в дом мыться, есть и восстанавливаться.

— Идем, милая, — мама вновь потянула меня за собой, совсем как в детстве контролируя каждый мой шаг. Горячая ванна, мазь от ушибов и синяков, вкусный ужин и тепло родительских рук — так знакомо и до боли привычно, но…Недостаточно.

Мне его не хватало рядом.

Голоса, запаха, тепла и… любви!

Его любви!

— Не спишь? — тихо постучавшись, в комнату заглянула мама, — я теплого молока с мёдом принесла, в детстве это быстро тебя укладывало.

— В детстве вообще все проще было, — тихо откликнулась я, забирая стакан из ее рук, — я совсем запуталась в этой взрослой жизни.

— Да, порой на нашем жизненном пути могут появляться те самые узелки, которые и олицетворяют трудности. И есть лишь два варианта избавиться от них: отрезать или попытаться распутать, — мама мягко погладила меня по голове, взглядом показывая, что молоко скоро остынет, — не знаю, что произошло между вами с Алексеем, но, мне кажется, ты даже не попыталась распутать. Подумай над этим.

Пожелав мне спокойной ночи и забрав пустой стакан, мама ушла, оставив после себя массу информации для размышления.

Но так как, теплое молоко и вправду хорошее успокоительное, то, закрывая глаза, я решила повременить с ее переработкой и дать возможность организму восстановить потраченные за эти сумасшедшие сутки силы.

Завтра.

Я подумаю об этом завтра.

ВЕТРОВ

— Что ж ты, друг мой так не весел, буйну голову повесил, — как заправский сказочник прогундосил мой зам, входя в мой кабинет и с пи*дадельным видом усаживаясь напротив меня, — аль девица не простила, и к порогу не пустила?

— Серый, иди в задницу со своим фольклором, и без тебя тошно, — отбрил я этого доморощенного Пушкина, в который раз за две недели, чувствуя как сердце сжимается от беспросветной тоски.

Уже четырнадцать дней Алина меня откровенно динамит! Трубку не берет, на сообщения не отвечает, в сети тоже не появляется!

Меня бесит ее детская тактика игнора и не желание объяснить мне, где я, мать твою, так накосячил?

Да, с ее похищением я не досмотрел, за что корить себя буду ещё очень долго. Я чуть не поседел раньше времени, пока моя сообразительная девочка бегала по лесам, умело расправившись с ДВУМЯ козлами, что так опрометчиво расслабились, поведясь на хрупкую девичью беззащитность.

А зря.