Книга Чужая ноша, страница 52 – Марина Крамер

— Ну как? — спросил он, поднимаясь навстречу.

— Похоже, взяли мы действительно не всех.

— Как — не всех?

— Пострадавший описал молодую девушку, и под это описание не подходит ни одна из задержанных. Выходит, это все-таки дочь Котельниковой, — вздохнула Полина.

— Ну, мы ж ее в розыск объявили, найдется, куда денется.

— За неделю не нашлась.

— Ничего, человек не иголка, — объявил Двигунов. — Объявится. Надо мамашу потрясти.

— Вы серьезно? Да ни одна мать никогда не сдаст свою дочь, что бы ни случилось, — сказала Полина, спускаясь по лестнице следом за оперативником.

— Вы показания Огнивцевой вспомните, — посоветовал Двигунов. — Если это правда, то дочура-то у мамаши любовника отбила.

— И что-то мне подсказывает, что даже это не станет для Котельниковой поводом сказать нам, где может скрываться ее дочь. Мужчинам вряд ли понять…

— Терпеть не могу дела, где бабы замешаны, вот тут вы правы, — проговорил оперативник, забирая у Полины накидку и вместе со своей отдавая в регистратуру приемного покоя. — Всегда какие-то эмоции ненормальные, а уж если баба кого грохнула — это будет совсем не так, как мужик бы сделал. Вы никогда не задумывались, почему женщины убивают с большей жестокостью, чем мужчины, а?

Они вышли на крыльцо, и Полина запахнула пальто — подул сильный ветер.

— Давайте в машине покурим, — предложила она, глядя, как Двигунов полез в карман и вынул пачку и зажигалку. — Вы же меня до дома подбросите?

— Куда вас денешь?! — рассмеялся он. — Конечно, подброшу, идемте.

Когда они оказались в относительно теплом салоне машины Двигунова, Полина немного расслабилась, закурила и произнесла, глядя в лобовое стекло:

— А что касается вашего вопроса… Да, вы правы, к сожалению. И мне тоже не всегда бывает понятно, почему человек, который так непросто дает жизнь другому человеку, вдруг в один момент с легкостью забирает ее и делает это иногда с просто поражающей воображение жестокостью. Я не могу этого ни понять, ни принять. И, кстати, тоже не люблю дел, где обвиняемыми проходят женщины.

— Хоть в чем-то мы с вами, Полина Дмитриевна, совпадаем, — хмыкнул Двигунов, приоткрывая окно со своей стороны, чтобы сигаретный дым не заполнял салон. — Но послушайте моего совета, начинайте колоть Котельникову. Ну, вы ведь женщина, найдете, на чем ее сломать.

— Я тоже мать, Вадим Григорьевич, — вздохнула Каргополова. — И на ее месте, не дай бог, конечно, но все-таки свою дочь бы покрывала до последнего.

— Странный вы народ, бабы, — пробурчал оперативник, заводя двигатель. — Ладно, будет день, будут и новости.

Похороны Гриши она почти не помнила. Ей пришлось везти его тело в родной город на Урал, так настояли его родители, и Анфисе не осталось ничего, кроме как подчиниться.

На поминках свекровь, обняв ее, негромко сказала:

— А теперь ты должна устроить свою жизнь заново, Анфиса. Гришу не вернешь… а ты молодая, у тебя еще все может быть — и семья, и ребенок. Наверное, грешно так говорить, но, может, даже лучше, что с ребеночком… так вышло все. И это не твоя вина, а моя.

— Вы-то при чем тут? — не поняла Анфиса, у которой перед глазами все как будто было затянуто мутной пленкой, через которую угадывались только силуэты людей, очертания мебели и внутреннего убранства кафе, где проходили поминки.