Книга Недотрога для адвоката. Дело о разводе, страница 63 – Анна Варшевская

Глупости какие.… Куда я сбегу?

Внутрь квартиры меня вталкивают, не давая оглядеться. Дверь за спиной захлопывается, замок поворачивается с металлическим лязгом. Из-за накатывающей волнами паники ощущаю себя, как в каком-то дешёвом хорроре – словно внезапно мир вывернулся наизнанку, и ты оказалась в телевизоре.

В помещении темно – на окнах глухие шторы, свет какой-то слабый…. Или у меня в глазах темнеет?

Щелчок – и на одну руку надевают «браслет». Наручник больно впивается в запястье, металл леденит и режет кожу. Мой «охранник» подводит меня к чему-то, толкает, заставляя сесть. У меня не сразу получается разглядеть, что это какая-то старая кровать, а мужчина уже перекидывает цепочку наручников через металлическую перекладину, и застёгивает второй браслет на другом запястье.

Спину тут же сводит судорогой – поза нелепая, неудобная, я как сломанная кукла на витрине. Вожусь, пытаясь устроиться поудобнее, и замираю, когда в комнату заходит…. второй!

– У нас что, наркоз закончился? – лениво бросает первый. – Она хоть и смирная, но нафиг надо возиться.

– Новый взял. Гораздо мягче, – ответ, и меня прошибает потом.

Они.… собираются дать мне что-то?!

Не успеваю сориентироваться, как надо мной склоняется тень, чьи-то пальцы моментально отодвигают воротник, и в следующую секунду я вздрагиваю и невольно вскрикиваю от укола. Не от боли – он почти безболезненный, почти неощутимый – от страха. От ужаса, к каким последствиям это может привести.…

А потом мир начинает рассыпаться.

Становится светлее, но я не понимаю, это открыли шторы или включили свет, потому что цвета искажаются, становятся густыми, маслянистыми, стекают по углам зрения. Потом меняются звуки – дрожат, искажаются, превращаясь в неестественные отголоски, которые я разбираю с трудом. Пространство плывёт, границы стираются, мысли тонут. Странное ощущение – словно я аквариумная рыбка, на которую смотрят снаружи сквозь толщу стекла и воды.

Тело не слушается, становится мягким, податливым, взгляд не фокусируется. Но мозг, где-то в глубине, ещё работает. Я слышу и понимаю….

– Кто первый, Грек? – голос с акцентом, хриплый настолько, словно мужчина по паре пачек сигарет в день выкуривает.

– Давай жребий? Только не сильно, Дамир сказал, лицо не трогать. Видно, понадобится ещё.

Короткий липкий смешок прилипает к коже, словно грязь.

Меня трясёт от паники, но сделать не получается ничего – ни закричать, ни дёрнуться, моё «я» осталось затоплено где-то тут, глубоко в самом дальнем углу сознания.

И самое ужасное….

«Сама виновата», – стучит в голове.

Тебя сейчас изнасилуют. И никто не придёт.

Слёзы подступают к горлу, но глаза сухие, словно стеклянные. Я и сама как стеклянная....

– Ну чё, повезло, – раздражённый первый голос. – Давай только быстро! А то вдруг придут за девкой.…

Вздрагиваю, ощущая чужие руки, дёрнувшие меня за ноги вниз по кровати.

И вдруг слышу приглушённый звук.

Руки убираются от моего тела, мужчина матерится, громкий топот…

Глухой удар, короткий и резкий, как выстрел. Что-то грохочет, кто-то кричит. Заставляю себя открыть рот, чтобы закричать, но крика не получается, только какое-то сдавленное сипение.

А потом голос.

Родной, любимый…. голос Андрея!

– Сейчас, девочка моя. Сейчас, всё хорошо, всё в порядке!

Меня приподнимают, дёргают запястья, из груди невольно вырывается стон, но спустя пару секунд и несколько щелчков руки уже свободны. Правда, я их толком не чувствую. Зато чувствую тепло его пальцев. Его запах. Его голос. И сжимаюсь, скручиваюсь в комочек, цепляясь за единственную реальность, которая у меня осталась.