Книга Заноза для хирурга, страница 52 – Анна Варшевская

Никита забирает из моих рук мягкий свёрток и слегка расслабляется. Смотрю на него, улыбаясь — вспомнила, что он говорил Дарси про оторвать кому-то конечности. Да уж, с этой ревностью надо что-то делать.

— У тебя потрясающая улыбка, — мужчина осторожно касается ладонью моей щеки, кончиком большого пальца поглаживает краешек губ. — Не представляешь, как я завидовал всем, кому ты так улыбалась. Мне такая улыбка досталась только однажды — у нас тогда Соболевский лежал, ты выходила из его палаты.

— Вёл бы себя по-другому, и тебе бы тоже улыбалась, — говорю ворчливо, и он отводит взгляд.

Хочу спросить его, почему он так третировал меня все эти месяцы, но Никита сбивает меня с мысли.

— Тогда я бы не утерпел, и первый поцелуй у нас случился бы значительно раньше, и не так, как сегодня, — фыркает.

— Он и так случился значительно раньше, — хмыкнув, ляпаю, не задумавшись.

— В каком смысле… — он ошарашенно смотрит на меня. — Аня?

— Э-э, — отступаю назад, — может, ты уже пойдёшь в душ?

Никита откладывает на кровать халат и двигается ко мне.

— Нет уж, пока ты не объяснишь!

— Да нечего тут объяснять, — пячусь к выходу из комнаты, но мужчина, естественно, оказывается значительно быстрее и ловит меня у самой двери. Смотрит внимательно, перебегая взглядом от глаз к губам и обратно, а потом прижимается лбом к стене рядом с моей головой.

— Значит, всё-таки я что-то сделал, когда выпил лишнего, — стонет обречённо. — А ведь спрашивал, стоит мне извиняться или нет.

— Это был всего лишь поцелуй, — говорю успокаивающе.

— Самое ужасное не в этом, — он стоит с закрытыми глазами, — а в том, что я так ничего и не помню.

— Ты был… — запинаюсь, но продолжаю, — вполне нормальным. И вёл себя прилично. Ну, почти.

— Давай, добивай, — Никита открывает глаза и косится на меня.

— Да не собираюсь я тебя добивать, — возмущаюсь вполне искренне. — Подумаешь, ну поцеловал, что тут такого.

— Ты не понимаешь, — он берёт моё лицо в ладони. — Это был наш первый поцелуй, а я не помню.

— Ты из-за этого расстроился? — я и в самом деле удивлена, мужчинам обычно такие вещи безразличны. — Не беспокойся, — обвиваю руками его шею, — наверстаешь!

И мы действительно начинаем навёрстывать так успешно, что пиццу привозят раньше, чем Никита добирается до душа. А после еды навёрстываем в душе, решив, что нет смысла идти туда по очереди. Ну а затем возвращаемся в спальню, где он действительно даёт мне делать всё, что хочу, и я обстоятельно мщу ему за его неторопливость несколько часов назад.

— Знаешь… что… — сообщают мне хрипло, с трудом отдышавшись после моей последней «атаки», — я, наверное, даже не против ещё пары-тройки провалов в памяти… если потом мы будем так их компенсировать!

— Компенсацию я тебе и без провалов в памяти организую, — говорю ехидно, — у меня к тебе мно-ого претензий накопилось. Целый список. Будешь отвечать за каждый пункт.

— Не надо за каждый, милая, — Никита тянет меня к себе под бок, прижимая покрепче, — я такого не переживу.

— Ничего, ты крепкий, — глажу его по кубикам мышц на животе, — справишься!

Он целует меня в макушку, я прижимаюсь к его груди, и сама не замечаю, как засыпаю.

Проснувшись утром, потягиваюсь под одеялом, как кошка, и, повернувшись к мужчине, вижу, что он уже лежит на боку и разглядывает меня.