Книга Детектив на пороге весны, страница 286 – Татьяна Устинова, Татьяна Полякова, Анна и Сергей Литвиновы

Нужная ей тринадцатая, должно быть, находится в следующем подъезде. Лиза, лавируя меж припаркованными машинами, подошла к другому парадному. Рядом с изрядно выщербленными ступеньками располагалась мусорка. Бак был переполнен.

Да, все правильно. Тринадцатая квартира здесь. Кажется, на втором этаже. Но почему с каждым шагом ей все страшнее и страшнее?!

«Глупости это», – оборвала себя Лиза и смело шагнула к подъезду.

Набрала цифры «один» и «три» на бронированном домофоне.

Квартира номер тринадцать, видите ли. Подходящий номер для колдуна.

В домофон никто не ответил – однако дверь пискнула и сама собой отворилась.

Лиза вошла в подъезд. В парадном было полутемно. Свет струился только из маленького окошка где-то под потолком.

Лиза поднялась по красной, слегка истертой дорожке.

Порядок квартир в подъезде соблюдался: тринадцатый номер шел следом за двенадцатым и располагался на втором этаже. Дверь оказалась обычная, деревянная. На ней – почтовый ящик еще советских времен. И даже глазка нет.

Лиза позвонила. Звонок отозвался в тихой квартире где-то далеко-далеко.

Через минуту из-за дверей раздался женский голос: «Кто?»

– Я к Кириллу Мефодьевичу! – прокричала Лиза. – Назначено!

Дверь распахнулась. На пороге стояла женщина с невыразительным и усталым лицом.

Никакой тебе полуголой Геллы со шрамом через шею.

Никаких черных мантий, черного ворона или запаха серы.

Обычная московская тетенька: то ли прислуга, то ли помощница, то ли жена.

– Пожалуйста, – сказала блеклая женщина и посторонилась.

Лиза вошла через двойные двери. С любопытством огляделась в прихожей.

Мелькнуло: «А неплохо, черт возьми, живут у нас колдуны».

В квартире – высоченные, чуть не четырехметровые потолки. Люстра натурального хрусталя (и это в прихожей!). Две картины по стенам. Одна похожа на Шагала – а может, это и есть Шагал? На картине был запечатлен художник – он с палитрой наперевес парил в позе космонавта над красно-зеленым местечком. И в самом деле очень смахивает на Шагала.

Вторая картина, висящая в прихожей, оказалась темной, напоминающей Рембрандта, – но вряд ли, конечно, это был натуральный Рембрандт. Даже у колдуна на Рембрандта денег не хватит. На холсте угадывался лик молодого человека в старинном бархатном костюме.

Со лже-Рембрандтом соседствовал вполне современный зеркальный шкаф-купе.

Женщина молча вынула из шкафа вешалку и ждала, чтобы принять Лизино пальто. Лиза протянула ей свою «Максмару».

– Какой у вас размер обуви? – спросила тетенька, убирая Лизино пальто в шкаф.

– Тридцать шестой.

Из горы тапочек, лежавших внизу шкафа, женщина выхватила наугад подходящие, положила их на пол рядом с Лизой. Жест означал молчаливое приглашение переобуться. Лиза расстегнула туфли.

«Ну, разуваться – это уж слишком, – подумала она. – Я б на месте колдуна клиентов переобуваться не заставляла. Имидж дороже. А в тапках получается полное опошление. Никакой таинственности».

Усталая женщина сделала жест, приглашая вовнутрь, в комнаты. Лиза открыла двустворчатую дверь.

Размеры комнаты ее поразили. Помещение оказалось метров пятидесяти, если не больше. В углу горит – с ума сойти! – настоящий камин. В нем чуть потрескивают дрова. От камина распространяется живое тепло.

За исключением камина никаких атрибутов колдовства в комнате не наблюдалось. Никаких магических кристаллов, филинов, черных котов. Никакой тебе мистической полутьмы. Всю комнату заливает электрический свет.