Онлайн книга «Детектив на пороге весны»
|
– Привет, дорогая моя, – сказала Анфиса, подошла к креслу, остановила его и звонко чмокнула бабушку в нежную щеку. Бабушка ответно поцеловала ее и снова принялась качаться. Она была в белой блузке с пышными рукавами, черных брюках и замшевых туфлях на низком каблуке. На блузке лежала плоская золотая цепочка шириной примерно с мизинец. Цепочка шла в брючный кармашек, где помещались часы. У нее был дамский «Брегет» знаменитой швейцарской фирмы, купленный в прошлом году в Женеве. Швейцария бабушке тогда не понравилась, и она заявила, что больше никогда в эту страну «жвачных животных» не поедет. Ах, как Анфиса любила свою бабку! – Ну что? – спросила та, перестав качаться. – Завтра опять уедешь? Это был давний и бессмысленный спор о том, где внучке лучше жить. Семья, то есть Марфа Васильевна, Клавдия и Иван Иванович, находили, что жить непременно следует в Аксакове, чего Анфиса решительно не могла себе позволить. Аксаково слишком уж ее расслабляло. – Уеду, бабушка. Расскажи, как у тебя дела и что это ты вздумала на ночь кофе пить? – Уже нажаловались? – Да никто не жаловался, Юра мне сказал, что он варит тебе кофе. С каких это пор? – А с тех, – издалека крикнула домработница, – что я отказалась! У ней сердце болит, а она кофе пить! Сказала, не стану варить, и не стану! А Юре вашему наплевать на вас! – Бабушка, ты же знаешь, что кофе на ночь тебе нельзя! – Знаю. Мне про это говорил еще Марк Захарович покойный, папаша нашего Захара Марковича! Нельзя, говорил, вам кофе, Марфа Васильна! И курить, говорил, лучше бросьте! Сам не курил никогда и рюмки в рот не брал! Он когда помер-то, Клавдия Фемистоклюсовна? – Да уж… уж лет двадцать пять как. На Пасху. – На Рождество он помер. – На Пасху. – Да тогда снег лежал!.. – Потому что Пасха ранняя была! – Девушки, – перебила Анфиса, – какая теперь разница, когда он помер? – А и правда никакой, – уже в дверях сказала домработница. – Ты руки мыла, девочка? – Нет. – Немедленно марш мыть руки и за стол! И так позднотища такая, разве ж можно так поздно ужинать? – Может, я не буду? – Я тебе дам, не буду! Не будет она! Марфа Васильна, скажите ей, чтобы руки шла мыть! – Анфиса, вымой руки и за стол. – Иду. В просторной ванной с окном, выходящим в темный сад, было тепло и хорошо пахло лавандовым мылом и чистой водой. Хрусткое льняное полотенце было пристроено на рогатую вешалку, и еще стоял кувшин с синим цветком на выпуклом боку. Анфиса помнила этот кувшин столько, сколько помнила себя. За окном, в чернильной и очень весенней темноте, политой сверху холодным светом, росли старые деревья. Яблоневый сад примыкал прямо к дому, а лес начинался уже за ним, и там ничего нельзя было разглядеть, так плотно стояли деревья. Анфиса никогда и ничего не боялась, особенно в бабушкиной усадьбе, а тут вдруг почувствовала себя неуютно, как будто с той стороны тонкого стекла, из весенней чащи, кто-то смотрел на нее, не отрываясь и не моргая. Или луна смотрела?.. С этой стороны дома никого не могло быть – Юрин коттеджик стоял у ворот, – но она чувствовала, что там кто-то есть! Дом был очень старый, построенный «без дураков», как это называл Иван Иванович Калитин, поэтому звуков с улицы никаких не доносилось, только иногда булькала вода в трубах отопления. Анфиса вытерла руки, изо всех сил стараясь не волноваться, погасила свет – как будто с ходу упала в банку с тушью – и приблизилась к окну. Ничего не было видно, кроме массы деревьев, которые стояли, не шелохнувшись, и стекло моментально запотело от ее дыхания. |