Онлайн книга «Личные мотивы»
|
– Вы сразу открыли дверь горничной? – Конечно. – Как вы поняли, что он мертв? – Никак. Я просто увидел, что он лежит на полу, лицом в осколках стакана, весь в крови. И сразу позвонил в травму. Тут есть пункт, в резиденции. – Почему не в скорую? – Чтобы избежать паники. Люди тут и так не самые спокойные. Медсестра прибежала через пару минут. Она проверила пульс, осмотрела тело и сказала, что он мертв уже давно. – Более пяти часов, если точнее, – Илья Борисович сверился с записями в блокноте. – Медсестра сказала, что он отравился. Горничная догадалась, что его могли отравить. Я тоже сразу об этом подумал. – При осмотре также обнаружена сильная травма головы, – Илья Борисович обвел запись в блокноте. – Видимо, ударился, когда падал. Потом я сразу позвонил в скорую и вам. Вы же не просто рядовой сотрудник полиции, вы известный специалист! И я сразу понял, что распутывать это дело нужно здесь, на месте. – Ну да, я приехал одновременно со скорой. Так… По словам врача, смерть могла наступить с девяти вечера до четырех утра. – Совершенно верно! – Коллеги Артура, судя по камерам, уехали до девяти. Все, кроме Егора Рублева. Так что их можно из числа подозреваемых исключить. – Всех, кроме Егора Рублева, – Доспехов выразительно поднял одну бровь. – Он тоже приехал на такси? – Нет, на своей машине… Китайский универсал, огромный такой, черный. – В каких отношениях он состоял с убитым? – Ну, я его не очень хорошо знаю. Он руководитель отдела аналитики и консалтинга… Управляющий партнер или генеральный директор. Что-то такое. Маркетинговое агентство «Точно в цель». Забавное название, правда? Если учесть ситуацию. Насколько мне известно, он проводил исследование для ассоциации кинодеятелей. Социология. На этих исследованиях строилась вся их киношная стратегия. И вот… куда она их завела. – Куда? – Вы давно были в кино? – Давно. – И я давно. Но это, наверное, не имеет отношения к делу. На месте Артура я бы разорвал с ними контракт. Думаю, он это и собирался сделать. – Он вам не нравится? – Илья Борисович внимательно посмотрел на Доспехова, который не притронулся к еде, а только перекладывал приборы с места на место. – Пожалуй, – Доспехов неловко улыбнулся и убрал руки со стола. – Хорошо, теперь расскажите мне о десяти участниках мероприятия. – Конечно. Всех этих людей я считаю своими друзьями. Хотя, возможно, они с этим не согласятся. Серж Четве́ргов – очень нервный писатель. Очень впечатлительный. Раздражается по мелочам, все время говорит о несправедливостях, тонко чувствует язык. Но он человек добрый, не злой. Пишет прогрессивную прозу, он опережает свое время, мало кто его понимает… – Федор, если у вас будут предположения – не стесняйтесь. Озвучивайте. – Нет, что вы! Только не Четве́ргов! Он не может убить человека, у него такие жизнерадостные рассказы! Илья Борисович хмыкнул. – Жанна Зверева, точнее, Зверева-Лебедева, жена Четве́ргова, преподает, пишет для подростков, точнее, для молодых взрослых. Сейчас есть такой жанр в литературе. Очень приятная женщина, и талантливая. И пишет потрясающие натюрморты. – Так она книги пишет или натюрморты? – И то, и то. – Ясно. – Ксюша Бойцова, детская писательница. Обидчивая, ревнивая, смешная. Очень ее люблю. И дети мои обожают ее книги. Марк Свайбер – мрачноватый, замкнутый. Думаю, он много пьет. Возможно, в депрессии. Но его таланту это не мешает. Впрочем, мне всегда страшно за таких людей. Совершенно безобидный, кстати. Из тех, кто в медицинской анкете на вопрос о том, что беспокоит, отвечает: «разобщенность», или «обезличенность». Пишет абсурд и боится абсурда. Аня Синюшина – поэтесса. Очень хорошая. Поэтов мне жальче всего. Их не издают, и премии они получают редко, а чувствительность у них запредельная. |