Онлайн книга «Личные мотивы»
|
– Поэтому я взял у Котова камеру и удалил фотографии. Чтобы Ксюша не расстраивалась, когда увидит! – подхватил Солярский. – Ну да, – почти про себя сказал следователь, – всегда найдется причина. И даже история. И рассказ мне еще подсунете. Или роман. Вот и получается, что фотографии больше не могут быть свидетельством, а видео – вообще сплошное издевательство. Я могу только догадываться о том, что именно от меня хотели скрыть, и что попало в объектив из того, что не должно было туда попасть. Или кто… – Мне кажется, вы усложняете. Вы плохо знаете женщин… – Солярский поправил жилетку и что-то записал в блокнот. – Знаете, я тоже не люблю фотографироваться. Ведь на фотографиях много неправды, на них не видно нашей разобщенности… – встрял Марк Свайбер. – Вы не любите фотографироваться, но вы есть на фотографиях! И даже ваш кот есть! Даже кот! – Марсик любит фотографироваться! – Ксения дотянулась до кота и почесала его за ушком. Кот слегка напрягся, но не двинулся с шеи Свайбера. Илья Борисович встал и медленно подошел к Ряхину с Солярским. – Родион Игнатьевич наверняка тоже не любит фотографироваться. Но он тоже есть на фотографиях. И на всех фотографиях он в клетчатой рубашке. Где ваша рубашка, Родион Игнатьевич? – Понятия не имею, – Ряхин не поднимал головы. – Думаю, вы действительно можете этого не знать, – Илья Борисович взял палку, подошел к кострищу и пошевелил угли. – Зато я знаю. Совсем недавно она была здесь, – он вернулся к сумке, достал пакет и вытянул оттуда кусочек обгоревшей клетчатой ткани. – Она сгорела в этом костре. Сгорела в костре, которого не было. У которого вы не собирались. Так ведь? Никто не ответил. – Почему кто-то решил сжечь вашу рубашку? Возможно, на ней были какие-то следы… – Моя любимая рубашка! Я действительно ничего не помню, – Ряхин удивленно переводил взгляд с костра на фрагмент ткани в руке следователя. – Возможно, возможно… Все, вы свободны. Можете идти. Вы все можете идти! – А я? Зачем вы позвали меня? – тихо спросил Свайбер. – А низачем. Вот Солярский пришел, хотя его никто не звал. Может, мне тоже захотелось вас запутать. Чтобы вы немного поволновались. От вас мне ничего не нужно. Этот долгий день заканчивается. Кажется, снова собирается гроза. К счастью, мне здесь больше нечего делать. У меня есть ответ. Все переглянулись, но оставались на своих местах. Никто не решался встать. – Мне собрать всех в библиотеке? Вы хотите что-то объявить? – с обычной мягкой улыбкой спросил Доспехов. – Нет, представления сегодня не будет. Отдохните. Вы перенапряглись. Федор, давайте прогуляемся. Покажите мне дальнюю беседку… – Конечно! Может быть вы хотите посмотреть «Лесково» с высоты птичьего полета? – Нет, спасибо. Уже имел такое удовольствие. Илья Борисович медленно пошел по тропинке вглубь парка, не оборачиваясь, остановился у клумбы с флоксами и стоял там, пока не услышал звук осторожных шагов за спиной. Если убрать слова – Слишком много слов, слишком много… А что будет, если убрать слова? Если оставить только действия? А получится вот что… Я расскажу вам, как это было. Вы можете спорить, а можете просто слушать, – Илья Борисович говорил тихо, вынуждая Доспехова идти рядом и напрягать слух. – Причиной смерти Артура Князева стал сильный удар по голове. Не от падения. И удар этот он получил не в номере, и не ночью, а вечером у ресторана. Ударил его Родион Ряхин. Хотя, возможно, он действительно этого не помнит. Может, он был слишком пьян. Кто-то, Солярский или Ксения, а может быть, Четве́ргов, который не спал, потому что мучается бессонницей, видел эту сцену от начала до конца. И даже, скорее всего, свидетелей было несколько. Что делают эти люди, когда им нужна помощь? К кому они обращаются, когда не могут заполнить документы, когда нет денег, когда критики не замечают их книг… Вот о чем я подумал. Они сами ответили – каждый. Они звонят вам, Федор. Вы их ангел-хранитель, они привыкли к вашей помощи. Они не стали звонить в скорую помощь и уж тем более в полицию. Они позвонили вам. И вы тут же примчались и помогли им, верно? |