Онлайн книга «Большая любовь майора Никитича»
|
– Не, ты посмотри, какая грамотная проекция! В его голосе слышно неподдельное восхищение. – Пошли, посмотрим, где источник… – он поднимается. – Есть дома чистый лист бумаги? – Лист? – ничего не понимая, уточняю я. – Ты что-то рисовать собрался? – Почти! – заглядывает мне в глаза. – Да не трясись ты! Это проектор! Но не прямой! Скорее всего, кто-то рассчитал несколько отражений… По принципу перископа, – он активно вертит в воздухе ладонями. – Поэтому оно такое еле видное… Действительно призрачное… И искривленное, – он смотрит в зеркало, почесывая подбородок. – Лист нужен! – заканчивает бодро. Я шмыгаю носом… Это ж надо через коридор опять пройти… – Ну зажмурься, блин! – протягивает мне руку Андрюшка. – Давай! Хватаю его за ладонь, не жмурюсь, но в зеркало старательно не смотрю… – Ой, – пищу. – В спальне у меня бумага и ручки… Тетради только. Пойдет? – Пойдет, – кивает он. – Мне просто угол поймать. Откуда луч идет… . Никитич Красота! Вы ж подумайте, какой гений! Кручусь с чистым листом бумаги туда-сюда. Через дверь. Точно, через дверь! Коридорная дверь с гладким стеклом. Отражение на зеркало идет через нее. То есть проектор направлен… Блин, это ж надо знать, что эту дверь никогда не трогают! Может, только когда полы моет, Марийка ее закроет, да потом снова откроет. Это кто ж такой знаток? Стискиваю зубы, прикусываю себе язык. Девочке моей я этого говорить не буду. Не стоит ее пугать еще больше. Давай-ка лучше за пучком проектора пройдем… Угу… Сюда, через кухню! Вашу ж мать! И снова здорово! Здесь тоже направлено не напрямую, а через створку буфета. Хорошо. Очень хорошо знали Марийкин дом. Тот кто это делал, не то что бывал тут. А скорее всего, даже жил! У меня внутри ворочается что-то неприятное, совершенно неперевариваемое. Я на эмоциях, запрещаю себе об этом думать, но тут же осекаюсь. Черт. Надо! Проверить надо! И мысленно делаю себе зарубку уточнить, а что сейчас вообще делает Митька. С тех пор, как они бабку похоронили, обстановка в доме не изменилась. Марийка разве что обои в спальне переклеила, да в ванной сантехнику освежила. А так… Брат ее знал. Совершенно точно знал, какая тут мебель и как стоит. Еще сильнее сжимаю челюсти, вздыхаю. Ладно. Тот пресловутый Колька тоже знал! И то, что он якобы уехал из деревни, еще ничего не доказывает. Эту штуку можно поставить на таймер, запустить с пульта, да мало ли… Надо ее найти… Накидываю куртку, выхожу на улицу. – Я с тобой! – кричит позади Марийка. – Иди со мной, – приобнимаю ее легонько. Мешается, конечно, но мне на руку, что она так сильно испугалась. Хоть самовольничать перестанет. Минут через сорок скрупулезных поисков я нахожу игрушку! Черт! Еще и замаскирована с умом! Вещь-то, не сказать, что мелкая, но… На заборе… Не Марийкином, а на том, что вдоль поля к реке спускается, висит калоша, а внутри проектор. Маленький. Да никто ж калошу не тронет. И никто не подумает. Да елки! Нет, тот, кто это делал, очень хорошо тут все знал. И мне от этой мысли тошно. Потому что свой. Однозначно, свой. – Пошли, – аккуратно снимаю. Прямо в калоше. Мало ли, может, тут можно еще найти отпечатки. Или серийный номер засветился где… Ну а вдруг? – Так, – обращаюсь к ней, снова поднимаясь на крыльцо ее дома. – Давай ты теперь сама спокойно соберись. А то я твои кружевные трусы в своем комоде, конечно, оценил, – ерничаю, исключительно с целью ее отвлечь, – но в городе проведем дней несколько. Надо с этой красотой разобраться, – приподнимаю свою находку, – выяснить, куда Колька уехал, да и вообще… |