Книга Эффект искаженных желаний, страница 76 – Юлия Ефимова

Денис не стал возражать, он и правда был тяжеловат для такого подъема.

Катерина быстро, как ему показалось, добралась до дупла и просунула туда руку.

– Ничего! – крикнула она громко.

– Точно? Посмотри лучше, там может где-то глубже! – прокричал ей Денис. – Может, все-таки не то дерево?

– Нет, оно! – крикнула Катя. – Я, как Валька тогда и сказал, тут над дуплом еще вырезала ножом слово «стая». Конечно, оно уже почти исчезло, но, если знать, где, найти можно.

– Поищи получше! Столько лет прошло, там белки могли всякой всячиной ее закидать сверху.

– Нет, ничего, – крикнула Катя в ответ спустя некоторое время. – Пусто.

– Ну, отрицательный результат – тоже результат, слезай, – скомандовал Денис.

Обратно в Сонькин пуп они возвращались быстрым шагом, почти бежали. Когда оставалось несколько сот метров, Денис начал собирать дрова, чтоб не было вопросов, где они были, и стал рассуждать вслух:

– Найти дерево без карты в тайге просто невозможно, мы сейчас плутали, а без нее это гиблое дело. Значит, сойку забрал кто-то из нас, тот, у кого была вся карта. Мы с тобой были вместе и этого не делали, значит, нас отметаем. Могли сделать Галя, Ала, Федор, если сговорились, потому как они всегда были втроем, по их словам. Также вполне себе пропавшие Толик и Гоша. И Кондрат, он вообще был один и поручиться за него некому.

– Все это понятно, – тоже собирая хворост, сказала Катя, – но зачем? Зачем кому-то нужна эта старая сойка, она не стоит столько, чтоб городить такой огород и убивать людей. Про исполнение желаний я вообще молчу, это можно обсуждать со смехом в восемнадцать, но в тридцать три уже просто глупо. Так зачем все это?

– А вот это самое главное во всей этой дрянной истории, – согласился Денис. – Зачем?

– Вы где шляетесь? – у палатки их встречала встревоженная Галя. – Скоро стемнеет, я уже переживать стала.

– Заблудились немного, – сказал Денис хмуро. – Я уже и забыл, что такое тайга.

– Кондрат тут поблизости насобирал сухих веток и уже даже развел костер, – сказала Галина указывая на сгорбленную фигуру, сидящую у огня.

– Как он? – спросила Катя тихо.

– Мне кажется, придется его и правда к психиатру везти, он молчит, и руки трясутся постоянно, – ответила Галя. – Он другой, не такой, как мы, хоть и храбрится. Вечный мальчик-пионер, послушный сын своей матери – директора школы. К тому же матери-одиночки, у которой в жизни ничего, кроме сына, и не было, только школа и он. Его отец погиб в тайге на охоте, нарвался на медведя-шатуна, и тот его разорвал на глазах у товарищей по зимнему хобби, и никакие ружья не помогли. В жизни Кондрата не было никаких походов и, наверное, даже велосипеда не было, потому что это слишком опасно. Когда он вырвался из-под опеки матери, то, конечно, почувствовал себя бунтарем. Длинные волосы, тату и хипповской вид, но ведь это не делает человека сильнее морально. Мне кажется, для него вчера было почти геройским поступком, то, что он спрыгнул с высоты моста в реку, после в тайге один с картой пробирался к месту встречи, а уж найденная Ирка и вовсе доконала его психику, ни одного слова не сказал, как вы ушли. Ставил палатку, расставлял фонари вокруг Ирки, как ты посоветовал, чтоб животных отпугнуть, разводил костер и молчал. Да у него еще и зрение минус пять, почти ничего не видит, натыкается на все постоянно, а очки-то он потерял… Да что там, в отличие от вас, он и рюкзак утопил, у Кондрата даже вещей больше нет. Катя, – обратилась она к подруге, – я твой рюкзак, когда ты его у моста скинула, с собой взяла, может, найдешь ему какую-нибудь куртку? У меня ничего.