Книга Маршрут случайных пассажиров, страница 17 – Галина Владимировна Романова

– Красивое место. Выход к озеру. Лес на другом берегу. Мечта, а не место! – суетливо сновал он по заросшему бурьяном участку, без конца потирая руки. – Мог бы помощников к вам прислать, да сам хочу все увидеть и пощупать. Сам!..

Сделку они заключили, оформив землю быстро и по закону. И вдруг звонок.

– Что-то пошло не так, Серафима? – вкрадчивым холодным голосом поинтересовался Морозов.

– В каком смысле? Все в порядке, насколько мне известно, Игнат Семенович. Слышала, вы даже строительные материалы завезли на участок, – попыталась она говорить беспечно, но в желудке сделалось пусто и холодно.

– Я завез, да. Но на днях ко мне приходит некий гражданин в наколках. Месяц как откинулся.

– В смысле? – не поняла она жаргона.

– Вернулся из мест лишения свободы, – терпеливо уточнил Морозов. – Так вот, он утверждает, что является родным племянником умершей бабки, на чьей земле я собрался строить дом. Вы ничего не хотите мне рассказать, Серафима?

– Впервые слышу о племяннике. – Она делала над собой колоссальные усилия, чтобы голос не дрожал и зубы не стучали. – Мы досконально проверили все по линии МВД.

А проверил ли Толик досконально, она уверена не была!

– Не значилось у нее никаких родственников.

– Точно?

– Да. Точно. Он предъявил вам какие-то документы, доказывающие их родство?

– Нет.

– Вот видите. А без документов он может говорить что угодно.

– Самозванец? – чуть сбавил обороты Морозов.

– Видимо. Понимаете, Игнат Семенович, такие люди всегда что-то от кого-то хотят. От кого-то денег. От кого-то… очень много денег. Гоните его, если снова появится. Не было у Прасковьи Михайловны родственников.

После этого разговора, оставившего в ее душе противный холодок, Серафима не поленилась и съездила в загс. Перевернула там вместе с сотрудницей все документы по умершей Прасковье Михайловне. Ни единого упоминания о родном племяннике.

– И откуда ему взяться, если у нее ни братьев, ни сестер родных не было, – бубнила она вечером, ужиная с Толиком при свечах на собственной кухне. – И про двоюродных не найдено информации. Сотрудница загса при мне звонила в поселковый совет и интересовалась. Одинокой была та бедная женщина. Мужа схоронила. Детей не родила. Все! Вопросы?

Вопросы двумя днями позже ей начал задавать тот самый мужик в татуировках. Подкараулил ее на дворовой парковке и пристал.

– Что вы от меня хотите, мужчина? – устало глянула на него Серафима. – Мы проверили все до седьмого колена. О вас ни единого упоминания. Что вы еще хотите?

И он ее не разочаровал. Он коротко выдохнул:

– Денег.

– Каких денег? – не поняла Серафима и на всякий случай сжала в кармане пиджака газовый баллончик.

Она не вынимала его оттуда. Он всегда лежал в правом кармане этого пиджака, который считался униформой их компании.

– Ты же получила деньги от сделки? Свой процент? – не очень внятно бубнил мужик, без конца оглядываясь. – И я хочу процент от этого процента. Морозов меня наладил. Против него не попрешь. Авторитет. А ты, сучка, мне обязана. Потому что я племянник тети Прасковьи. Двоюродный и незаконнорожденный. Ее двоюродный братец моей матери заделал меня, да так и не признал до самой его смерти. А мать спьяну разоткровенничалась как-то, когда на свиданку ко мне в зону приезжала. И сказала, что я получаюсь единственным наследником.