Книга По следам старых грехов, страница 22 – Галина Владимировна Романова

— Хватит тебе уже горелыми тостами давиться, — шептал он ему на ухо, провожая до машины. — Когда ты уже выбросишь этот дурацкий тостер?

Пирог, упакованный сначала в фольгу, а потом в целлофановый мешочек, дразнил его ароматом всю дорогу. И стоило Игнату войти в квартиру, как он тут же упаковку с пирога содрал и принялся откусывать от большого куска прямо в прихожей. Контейнер с куриными котлетками он поставил в холодильник. Хватит обжорства!

Пока ел пирог и запивал его водой из бутылки, составлял себе план работ на завтра.

Проверить все охранные агентства города на предмет пропавших сотрудников — раз.

Еще раз внимательно проверить возможные связи двух установленных жертв. Копнуть поглубже — два.

Навестить родственников Говоровой — три.

С последним, правда, незадача. Предпоследнее место прописки Говоровой было в глухой деревне где-то под Барнаулом. Сколько ни пытался дозвониться Игнат до тамошнего сельского совета — бесполезно. Самому лететь туда ему полковник не позволил.

— Найди кого-нибудь, привлеки, — бубнил он, сердито глядя на Игната. — Мне учить тебя?

— У меня в отделе никого не осталось, товарищ полковник. Алла Ивановна ушла в декрет. Гарик в отпуске.

— Отзови, — посоветовал полковник.

— Не могу. Он за границей отдыхает.

— Так посади себе в отдел практикантку какую-нибудь, — повторил в точности совет Волошина полковник. И добавил: — Они сейчас такие продвинутые! Она вмиг тебе родственников Говоровой отыщет. И лететь никуда не надо будет.

Ей вовсе нечего было делать в отделе Игната Игнатова. Он многим казался противным нудным парнем, если сорокапятилетнего мужчину еще можно так назвать. Они пересекались как-то по службе. Он считался нудным и прежде, а после того, как от него ушла жена, по слухам, превратился в настоящую занозу в пятой точке.

Поправляя перед зеркалом воротник белоснежной рубашки, Кира улыбнулась себе — мило и ласково. Она любила себя, да. Свою неординарность. Яркую внешность. И привычку говорить так, как никто сейчас не разговаривал, тоже.

— Мне вовсе нечего делать в его отделе, папа, — произнесла она вчера в телефонную трубку с некоторым неудовольствием.

— Вот знаешь, как это сейчас прозвучало, Кира? Знаешь? — забухтел сразу отец и передразнил: — «Мне вовсе нечего делать в его отделе, сударь». Ты бросай все эти старомодные штучки, дорогая. Разговариваешь, как барышня тургеневская, понимаешь.

— Это преступно? — вскинула она брови, облизывая ложечку от варенья.

— Это неуместно!

— Мне надо изъясняться матерно, папа?

— О господи! Прекрати, Кира! Просто завтра выйди в отдел Игнатова. Временно! Он там зашивается. Дело такое скверное ему досталось. А толковых никого рядом.

— Мои интуитивные способности его всегда только раздражали, — напомнила Кира, зачерпнула ложечкой еще варенья и отправила в рот. — Я про тот инцидент не помню какой давности, папа. Игнатов даже рапорт хотел писать на увольнение, лишь бы меня не видеть.

— Столько лет прошло, а ты все помнишь, — озадаченно хмыкнул отец.

— Так был «шкандаль», папа, — сделала Кира ударение на последнем слоге. — Он зачем-то присовокупил к нему интересы своей супруги. Что-то бормотал о ревности. Много бормотал, папа!

— Жена сбежала от него за границу, — напомнил отец. — И ревновала она не напрасно. Вы берега попутали с Игнатовым. Заигрывали в открытую. Даже никого не стеснялись.