Книга По следам старых грехов, страница 33 – Галина Владимировна Романова

Женя очень устала на работе. День был сумасшедшим.

Какие-то истеричные мамаши требовали немедленно позвать доктора, потому что их детям нужен был срочный осмотр прямо в холле перед регистратурой. Никаких доводов, что педиатрия располагается в соседнем с их корпусом, они не слышали. Орали, уставив в окошко раскрасневшиеся лица.

Когда поток истеричных мамаш иссяк, явились бабки. Те самые, что смотрят на тебя и не видят. Слушают, но не слышат. И не потому, что старые, слепые и глухие, нет. А потому что дико вредные.

После того как бабки выдохлись, явились их ровесники-мужчины. С ними тоже было не легче. И если бабки угрожали жалобами, то эти доходили до угроз физической расправы.

К пяти часам у Жени страшно разболелась голова. И она бы ушла с работы, будь у нее напарница. Но та снова взяла выходной. У нее опять что-то стряслось с ребенком.

Ровно в восемь Женя выключила компьютер, закрыла все шкафы, погасила свет в регистратуре и пошла переодеваться. Тут ее и настиг телефонный звонок.

— Добрый вечер, Евгения, не отвлекаю? Это старший лейтенант Мокрова. Узнали?

Женя была уставшей, злой. Ей так и хотелось выпалить, что узнавать она ее не обязана. Но номер телефона-то высветился. Женя при ней его сохраняла в памяти своего мобильника.

Бестолочь! Как таких до работы в полиции допускают?

Но вместо этого она коротко ответила:

— Да.

— Мы могли бы с вами поговорить?

— Говорите.

— Нет. Лично. Я сейчас возле вашего дома и…

— А я сейчас еще не вышла с работы, — перебила ее Женя все же сердито. — И с учетом пробок доберусь до дома через час сорок. Будете ждать?

— Буду, — неожиданно удивила ее Мокрова. — Жду.

И отключилась. А Женя, пока снимала халат и мягкие белоснежные туфли на пробковой подошве, все размышляла и тревожилась.

Что за необходимость возникла ждать ее возле дома так долго? Если были какие-то новости о ходе расследования, поделилась бы ими по телефону. Что-то как-то странно.

Могло, конечно, быть и так, что Мокрову дома никто не ждет и спешить ей некуда, но…

Застегнув до подбородка спортивную легкую курточку, Женя толкнула дверь поликлиники и вышла на улицу.

Августовский вечер дохнул на нее легкой прохладой, тленом тополиных листьев, облетевших уже неделю назад, и запахом близкого дождя. Он уже накрапывал. А она зонтик не взяла. И машину поставила далеко от входа. Мест напротив входа в поликлинику не было.

Досадуя на себя и на день, не задавшийся с самого утра, Женя быстрым шагом двинулась к дальней парковке. Еле успела добежать и сесть в машину, как дождь, мягко шелестевший редкими каплями минуту назад, опустился стеной.

Заперев машину, а она всегда это делала, как только в нее садилась, Женя позвонила маме. И это она всегда делала, едва в машину садилась. Мама, странно, не ответила. Всегда караулила ее звонки. А сейчас пропустила.

Наверняка снова готовится к посиделкам с подружками. Пироги печет или блинчики. Степан Михайлович очень любит ее блинчики. Даже готов за продуктами бежать, если чего-то не окажется в мамином холодильнике. А может, мама у него? А телефон оставила дома на зарядке?

Отправив ей сообщение с просьбой перезвонить и погасив очередную волну раздражения, Женя выехала с парковки.

Она довольно быстро добралась. Дождь разогнал всех? Тридцать пять минут вместо обещанных навигатором полутора часов. Отсутствие пробок и любимый джаз из динамиков немного умиротворяли. На подъезде к дому отозвалась мама. И, заливисто смеясь, доложила, что была с подругами на йоге.