Книга Тайна за семью печалями, страница 75 – Галина Владимировна Романова

– В смысле – в дыне? – Он, фыркнув, рассмеялся. – Как в том анекдоте: пять бутылок водки было хороших, а шестая отравленная? Ты говори, да не заговаривайся.

– А ничего я не заговариваюсь, Витя.

Сосед схватил его за лямку старой майки и с силой тряхнул. Ветхая ткань не выдержала, оторвалась, кусок остался в руке алкаша Гены.

– Да ты что хулиганишь! – воскликнул опешивший Виктор Савельевич, ему сделалось обидно до слез. – Делай вам, алкашам, добрые дела!

Вот! Вот снова сработало! Сколько раз зарекался ничего не делать никому в помощь, а тут не выдержал – подарил продукт. А его же теперь и обвиняют.

– Все мои кореша дыню ели, а я не стал, – комкал в кулаке лямку от его старой майки Гена. – Не понравилось мне, как она пахнет.

– А чем она пахнет? Идем, посмотрим.

Он готов был пойти в квартиру соседа прямо так вот, в рваной майке и ветхих шортах. Дело принимало нешуточный оборот. Его доброе дело!

– Нет, уж! Стой тут. Врачей дождемся. А там видно будет.

Гена сполз по дверному косяку на пол. Вытянул ноги. Минуту размышлял, а потом, вскинув на Виктора Савельевича нехороший взгляд, прошипел:

– Выходит, ты всех моих корешей потравил, Савельич. Как разруливать станем?

Как-то так вышло, что укромный уголок их с Люсей сада через пару дней заключенного с Валерией негласного соглашения превратился в штаб-квартиру. Люся позвонила отцу, и, как по волшебству, там был натянут красивый полосатый тент – белый с зеленым. В центре под навесом встал овальный дубовый стол, вокруг четыре стула. А еще через день там установили холодильник со стеклянной дверью, в противоположной стороне – барбекюшницу с целым набором решеток, шампуров и посуды.

– Мы работать собираемся или мясо жарить? – покосилась в ту сторону Валерия. – Холодильник – тема, да. Особенно в такую жару. Не надо будет метаться за глотком холодной воды. Но это…

Люся настырно промолчала. Барбекюшница осталась на месте. И уже к вечеру второго дня там жарились сардельки. И Валерия, к слову, уплетала их за милую душу. С лепешкой и соусом по особенному рецепту его тестя. Люся приготовила.

– Итак, Сучков не отрицает, что знал о моей непричастности к смерти Анны Серебровой? – Этот вопрос Валерия задавала себе без конца и тут же на него отвечала с зубовным скрежетом: – Знал, мерзавец, и промолчал. И просьба Ильи тут ни при чем. Тот и не мог его об этом просить. Сучкову было выгодно, чтобы я, убитая угрызениями совести, попросту слилась.

– Так поступил бы каждый, – вставляла Люся.

Она всегда присутствовала при их встречах. И давала весьма дельные советы.

– Но не каждый бы кинулся пить, – огрызалась беззлобно Валерия. – А я забылась в бутылке. И вместо того чтобы разобраться со всем основательно, спряталась.

– Уволилась зачем? – укорил ее Денис.

– Это у тебя тесть, который твою задницу всегда прикроет. У меня такого нет. И ситуации разные.

Это она в отсутствие Люси говорила. Щадила ее.

– Моего увольнения тоже мой коллега ждал, – нехотя признался Денис. – Костик даже с докладом наверх уже направился, вовремя я сработал на опережение. Доложил полковнику.

– А я нет. Я не доложила. Прозрачные намеки понеслись по отделу. Никита Сучков просто внаглую предлагал мне рапорт написать. Мол, чтобы без огласки и все такое. А ведь знал, мерзавец, что я ни при чем. Шесть лет… Шесть лет жизни стоило мне все это. Ладно, проехали. После драки кулаками не машут.