Онлайн книга «Лабиринт простых сложностей»
|
Но потом ей снова пришлось громко возмущаться, морщась от боли и матерясь через слово. Это когда вместе с нарядом полиции в комнату ворвался Андреев и сразу надел на нее наручники. – Вот и помогай вам потом, ментам! – закончила она свою речь и плюнула в сторону Хмельновой, уже лежащей на носилках. – Зачтется, – произнесла она слабым голосом. Или думала, что произнесла. Ей поставили целых три укола, после которых веки стали тяжелыми, а мысли вялыми. – Я еду с вами в больницу, – полез в машину «скорой» Андреев, невзирая на ее протесты. – Передам вас с рук на руки, дождусь заключения, позвоню вашему сыну и уж тогда… Ей хотелось сказать, что телефон у Сережки вряд ли включен в такое время суток. Он не любил, когда его сон тревожили. Но она не смогла даже шевельнуть губами. Отключилась. Однако когда на следующий день очнулась, сын сидел возле ее кровати и держал ее за руку. Видимо, Андреев все же до него дозвонился. Сын говорил очень много хороших слов и очень много каялся. А еще обещал, что теперь-то уж точно все будет по-другому. Они станут много времени проводить вместе. И совсем не будут ссориться. – Мама, я очень люблю тебя… Сын целовал ее в висок, обмотанный бинтом в несколько слоев. От него приятно пахло мылом и хорошим одеколоном. Она счастливо улыбалась и притворялась, что засыпает. Сын осторожно вставал и на цыпочках выходил из палаты. И тогда она старалась заснуть на самом деле. Почему она ничего не отвечала ему? Потому что ничего подобного не могла пообещать в ответ. Правильнее, могла бы, но это было бы неправдой. Они такие, какие есть. Они такими уродились. Она любила Сережу больше жизни и прощала ему все. Но вести себя иначе точно не смогла и не стала бы. И он тоже. Да, сделались бы терпимее, но надолго ли? И что касается времени, которого им вечно не хватало на общение… Кто из них пожертвовал бы своим делом: он или она? – Доктор, как мои дела? – спросила Рита через пару часов, когда лечащий врач зашел в ее палату. – Все не так уж плохо. Подтащив стул от двери к ее койке, он уселся. Внимательно осмотрел повязку, проверил приборы, фиксирующие ее состояние. – Завтра, думаю, переведем вас из реанимации, – пообещал он и повторил: – Все не так уж плохо. Могло быть и хуже. Череп цел. Внутричерепных гематом, слава богу, нет. – Сотрясение? – предположила она, морщась от боли. – Голова болит сильно. – Сотрясение, конечно, есть. Как без него? От удара такой силы… У вас хороший ангел-хранитель, Маргарита Сергеевна. Доктор широко улыбнулся, показавшись ей очень милым малым. Не таким строгим и напыщенным, каким выглядел еще вчера, когда гонял из ее палаты то Андреева, то полковника, заехавшего лично ее проведать. – А когда меня выпишут? – спросила она, удерживая доктора за руку, когда он уже собрался встать со стула и уйти. – Ну… – он выразительно посмотрел на ее руку, вцепившуюся в его пальцы. – Недельку надо бы вас тут подержать. Но разве вы улежите? Да и хождение ваших сотрудников по отделению не очень приветствуется главврачом. Выпишем через три-четыре дня. Не переживайте. Долечитесь дома. – А на службу когда? Я вообще-то смогу работать? – она опасливо коснулась повязки на голове. – Думаю, что все у вас будет в порядке. И к работе вы вернетесь, Маргарита Сергеевна, – пообещал доктор, аккуратно отцепил ее пальцы, встал и направился к двери. Но все же предупредил перед уходом: – Но это не значит, что это случится уже завтра. Какое-то время для реабилитации вам понадобится. Если не долечитесь, головные боли до конца жизни вам обеспечены… |