Книга В интересах личного дела, страница 95 – Галина Владимировна Романова

– Так что твоя бывшая? Осталась на ночь?

– Нет. – Его лицо потемнело, взгляд сделался жестким. – Ты же сама такая, Воронова. Все можно простить, кроме предательства. Этот грех мной не отпускается… Но дело сейчас не в этом.

– А в чем?

Ее сердце под нежным кашемировым джемпером колотилось как сумасшедшее. Вдруг поверилось, что сейчас он скажет главные слова: про нее и про него, сокращающие пропасть между ними до одного маленького шага, который они вот-вот должны сделать, но не решаются по непонятным причинам.

– А в том, Воронова, что у нас с тобой снова нет подозреваемых в убийстве Светланы Роговой. На записи разговоров между Игнатовым и Виноградовым слышно, что Вадик не соглашается ни на какие уговоры и шантаж его не трогает. Виноградов давит на него, а тот ни в какую, – произнес Климов совсем не то, что она ожидала.

– Это может быть по причине того, что Игнатов не был заинтересован в убийстве своей невесты. Или Игнатов не желал иметь сообщника, чтобы потом с ним не делиться несчетное количество раз. Шантажисты же никогда не останавливаются. Сначала Виноградов раскопал его мелкие грешки, а потом стал бы доить за убийство. Это уже куда серьезнее.

– Умница, старший лейтенант. – Климов обласкал ее взглядом. – Он умен и хитер, наш безутешный жених. С чего это отказался предъявлять обвинения Виноградову за шантаж? Простил? Странно, не находишь? Мы его потрепали маленько, потом в камере посидел. И вдруг такое всепрощение! Хитрый, изворотливый, и подозрений мы с него не снимаем. Наблюдаем, прослушиваем, ищем в соцсетях возможные следы, пробиваем движение денежных средств на его счетах. Люди уже работают. Он у нас под подпиской о невыезде. Станет жить осторожно, но все равно бояться и, возможно, совершать ошибки.

– Возможно. – Она с сомнением покачала головой. – Но не верю, что он мог. Мелковат для такого. Напакостничать – да. Но чтобы убить… Тут вот еще что, Климов. Пока ты за кофе ходил, я поискала более подробную информацию о брате Татьяны – Иване Звонареве, тридцати пяти лет от роду. Со мной-то он не очень откровенничал.

– Зачем он тебе? Считаешь, он год ждал, чтобы мстить начать? Неубедительно.

– Может, это тебе покажется убедительным, чтобы взять его под подозрение. – Варя вытащила из принтера распечатанный документ. – Знаешь, где трудится – сутки через трое – наш Звонарев?

– И где?

– На штрафстоянке охранником. Той самой, майор Павел Климов, куда отбуксировали после аварии машину Ляли Одинцовой, а она странным образом исчезла на ночь. Не в ней ли Одинцова была обнаружена Игнатовым на обочине за городом?

– Наконец-то нам с вами удалось встретиться, – широко улыбаясь, проговорил Климов.

Он сидел в кабинете Степанова – главного врача клиники – на мягком неудобном стуле с высокой прямой спинкой. Доктор – напротив, за своим столом, в белом халате, шапочке. Серьезный, неулыбчивый, высокомерный.

– Звучит весьма двусмысленно. Как будто вы наконец-то добрались и до меня, – красивое лицо Степанова исказила кривая ухмылка. – Когда уже у вас не осталось подозреваемых, н‐да…

– Ну, что вы, Александр Олегович! – воскликнул Климов, и его улыбка сделалась чуть натянутой. – Просто не беспокоили, учитывая вашу занятость. И уж поверьте, никто и никогда не рассматривал вас в роли подозреваемого. Но обстоятельства складываются таким образом, что мы всерьез опасаемся за вашу безопасность.