Книга Теория вероятного чуда, страница 37 – Галина Владимировна Романова

Хотя о чем это она? Он уже побывал этажом выше или ниже. Планировка-то идентична.

— Дарья Дмитриевна… — Молния на его папке с неприятным шорохом поползла, открываясь. — У меня к вам несколько вопросов. Искренне надеюсь на вашу искренность.

Он даже хихикнул, так ему его слова понравились. Даша пожала плечами и прошла к кофемашине.

— Так чай или кофе? — напомнила она, вопросительно посматривая на майора.

— Дарья Дмитриевна, не хочу, — он капризно надул губы. — Наугощался у твоих соседей. А молочка нет? Желудок ноет.

— Молочка? — протянула она насмешливо. — Может, майор, тебе еще и печеньку?

Как-то так, быстро переходя на «ты», она попыталась избавиться от неприязненного подозрения в свой адрес. А оно присутствовало, точно присутствовало. Васюков был хреновым артистом. И за каждым ее движением следил, как кот за мышью.

— Можно и печеньку, Даша, — он принял ее правила игры, но с тяжелым вздохом, даже с обреченным. — Время обеда бездарно просрано.

Она достала из холодильника бутылку молока, налила ему большущий стакан. Вытряхнула из коробки овсяное печенье на тарелку.

— Что народ говорит? — спросила она, усевшись напротив.

— Много чего. А ты что скажешь? — с упреком глянул он на нее. — Только не ври.

— Не буду. Спрашивай, Анатолий.

— Ты знала, что найденная мертвой в подвале вашего дома девушка встречалась с твоим мужем?

Он глотал печенье, почти не пережевывая. И молока уже половины не было.

— Теперь знаю. После того как она пропала, — уточнила Даша, напоровшись на его укоризненный взгляд. — Он попросил помочь в ее поисках. Тогда-то правда и начала раскрываться. К слову… Он мой бывший муж. Мы в разводе. И не живем вместе уже несколько месяцев.

— Расставание было болезненным? — тоном семейного психолога поинтересовался Васюков.

— С чего это? Это мой третий брак, Толя. И развод стал привычным делом. Честно! — выдержала она его подозрение, сквозившее из черных глаз-бусинок.

— А чего тогда взялась ему помогать? — подергал он плечами. — Зачем?

— По дружбе. Он выглядел подавленным, — припомнила она. — И на тот момент, когда он меня об этом попросил, я еще не знала об их продолжительном романе. Поэтому пообещала. А если я что пообещаю…

— Он мог ее убить?

— Коленька? — она от неожиданности рассмеялась. — По щеке ударить — мог. Но шею сломать… Нет. Мог толкнуть, она могла упасть. Понял, куда я веду? Ее смерть могла быть результатом несчастного случая?

Он как-то неопределенно покрутил головой. Сграбастал с тарелки последнее овсяное печенье, откусил. Запил последним глотком молока. И нехотя пробубнил с набитым ртом:

— Она лежала далеко от лестницы, Даш.

— Хорошо. Другой вопрос: откуда у Коленьки могли быть ключи от двери подвала?

Так она плавно подводила к Волкову Константину, который мало того что показался ей никудышным слесарем. Он показался ей весьма подозрительным типом.

— Ключи… Да, ключи, — рассеянно отозвался Васюков и протянул ей пустой стакан. — Подлей еще, а.

Она вылила ему в стакан остатки молока из бутылки. Снова села напротив.

— С этими ключами все как-то… — он поморщился. — Я даже не знаю, в какую сторону двигаться. Не подскажешь? — его взгляд, которым он наградил ее поверх стакана, был колючим и ни на какую дружбу не намекал. — Может, когда вчера на пробежку выходила, видела кого-нибудь?