Книга Интервью с… семью гномами, страница 113 – Алёна Александровна Комарова

— Будем — согласился Иван. — А Павлик будет помогать мне с компьютерами. А то у меня постоянно жужжит, как будто на взлет идет.

Они оба знали, что компьютеры нужно чистить, потому что вентилятор засоряется пылью и грязью. Но мечтать, что сын будет помогать отцу в этой простой работе — было самым приятным. Такие простые и в тоже время заоблачные мечты придавали силы в ожидании беременности.

Он ненавидел зиму. Зима разлучила их. Вот такая, как на этой неуместной картине — острая, холодная, ледяная.

После аварии он долго лежал в больнице, врачи собирали его по косточкам. А Лиза ушла.

Он до сих пор любил Лизу.

Но почему-то его тянуло к Рите? Ответ на этот вопрос мог дать только он сам. Но необходимо было все обдумать. Как далеко он сможет зайти в этих отношениях? Двухдневный курортный роман не устроит ни ее, ни его. А то, что он через два дня уедет из злополучного отеля — он не сомневался. Он это запланировал. А планировать он умел и любил.

* * *

Рита со спины узнала Сергея и будучи женщиной любопытной и непослушной (проигнорировала слова полицейского), а еще неугомонной (проигнорировала собственное здравомыслие), тут же очутилась возле него.

— Я составлю вам компанию. Сергей, вы не против? — был бы против, все равно не избавился от нее, она уже взобралась на высокий барный стул. Но он и не возражал, даже помог, придержал. Она заказала бармену — сок апельсиновый, пожалуйста.

Заказ тут же материализовался перед ней, а рядом блюдце с печеньем. Так кстати, для тех кто не сидит на диете, не смотрит на часы, когда ест и не считает калории (чтоб им пусто было!). Желудок предательски отозвался на вид песочного печенья, и Рита не устояла перед сладким соблазном. Взяла, откусила и смахнула крошки с матовой поверхности стола.

Сергей умел хорошо молчать. Рита тоже умела, но события последних дней — убийства и покушения — подсказывали, что вопреки устойчивой поговорке, разговоры — это золото.

— Вы расстроены? Да? — не могла она так же удержать сочувствие. Хотя иногда называла это любопытством. — Одно не могу понять, почему ваш бухгалтер решил покончить с собой в этом отеле? Там, где вы празднуете триумф.

— А кто сказал, что он покончил с собой?

— Кузнецов. А вы так не считаете?

— Я считаю, что человек, который любит жизнь, семью, работу, не станет вешаться, стреляться, топиться.

Рита удивленно повела бровью и так же удивленно на него уставилась. Мужчина казался старше своих лет. Возможно, борода его старила. Хотя этот новомодный аксессуар лица — «симптом» нынешней молодежи. Да простят ее все бородоносители, но не могла она спокойно смотреть на заросшие лица. И только пристальный взгляд, глубокий как зимнее озеро, выдавал его. Он слишком серьезно смотрел на мир, что казалось — в глазах поселилась грусть. Долгая, затяжная, неизлечимая. Этим ее Сергей раздражал, но как-то мимолетно. На него нельзя было долго злиться. Воспоминания растопили ледяные мысли.

Хотелось как-то приободрить, но Рита не могла найти слова. «Не переживайте, все наладится» — звучало банально даже в мыслях, а чтобы проговорить это вслух, не поворачивался язык. Кузнецов бы подобное охарактеризовал так: «Ты думаешь, что успокаиваешь, но на самом деле волнуешь сильнее». Отругав мысленно полицейского за то, что оставил после себя невидимый след пессимизма, Белозерова тут же приступила к деятельности и спросила: