Книга Эхо преступления, или Интервью с Царевной, страница 117 – Алёна Александровна Комарова

Рита постучала по стеклу, птица вспорхнула и выскочила из веток.

Знакомая местность за окном не помогла найти нужные слова. Рита их и не искала. Они всю жизнь были в её голове.

— Нельзя поставить точку, пока не восторжествовала справедливость. Видимо, я тот человек, который не может воспринимать мир, пока в нем нет целостности. А дело Гордеевых не закрыто, значит нет целостности. Так же как и дело моих родителей.

— Я слышал о их гибели.

— Да, они погибли в автокатастрофе, когда мне было пять лет. Водитель скрылся. Знают только, что была грузовая машина. Но мне от этого не легче.

— А разве тебе станет легче, если ты найдешь виновника аварии.

— Нет, легче не станет. Но виновный будет наказан. Я допускаю, что произошло какое — то стечение обстоятельств, к, примеру, отказали тормоза, и произошла авария, несчастный случай. Водитель сбежал, побоялся наказания, может, мучается совестью. Но в случае с твоими бабушкой и дедушкой было совершено спланированное преступление. И преступник ходит на свободе. И я не понимаю, почему ты ругаешься.

Сергей молчал. Рита двести раз уже пожалела, что призналась Сергею о настоящей причине встречи с Кузнецовым. Сергей повернулся к ней и признался:

— Если бы я был уверен, что это не пустое дело, и я найду убийцу, сам бы стал искать. Но это дело — настоящий «глухарь». Пойми ты, мы уже пробовали. Но это бесполезно. Нет никаких фактов, что был ещё кто — то. А если и был, то спустя столько лет невозможно что — то понять и доказать.

— Я попытаюсь найти хоть что-то. Ты пойми, иногда преступления раскрываются и через двадцать и через тридцать лет. Нужно только со свежей головой вникнуть. Дело громкое, а времена мутные. Вот ты мне скажи, что тогда из дома пропало?

— Я требую, прекрати.

Это прозвучало очень резко. Слова позвучали, как взрыв. После них остались руины.

— Сергей, я прошу тебя, не требуй от меня никогда и ничего — в голосе слышались железные нотки требования, хотя она специально сказала о просьбе. — Я живу и буду жить так, как привыкла.

— То есть, ты не собираешься меня слушать?

— Нет — категорично ответила она. — Я буду делать то, что считаю нужным.

Он смотрел на нее таким острым взглядом, она же была тверже железа. Сравнить их можно было с тяжелым молотом и накалённой сталью. Сейчас искры полетят в разные стороны.

— Я за тебя переживаю — постарался сбавить накал Сергей.

— Не стоит — ледяным тоном отрезала Рита.

— Вот и я думаю, что не стоит — выкрикнул он и ушёл, стукнув дверью.

На потолке жалобно звякнула люстра.

— Что случилось? — вбежала в комнату бабушка.

— Обиделся — недовольно хмыкнула Рита и объяснила — за то, что я пытаюсь разобраться в убийстве Гордеевых.

— А я тебе говорила, не лезь — «поддержала» внучку бабушка.

— И ты туда же? Гордеевых убили! Родители мои в могиле! А вы только говорите, не лезь, не лезь! А я буду лезть туда, куда хочу! И вообще, оставьте меня все в покое! Все! — выкрикнула она. На этот раз в голосе слышались слезы. Она спряталась, забравшись под одеяло с головой.

Татьяна Семёновна постояла молча, развернулась и ушла. Почти, как Сергей. С одной лишь разницей — дверью не стучала.

Рита испытала тошнотворное чувство беспомощности.

Вот она и осталась одна. Даже бабушка ушла. Сергей разозлился. Роман в камере. В расследовании нет продвижения. На шее бандаж. Движения, как у сытого кита, медленные и плавные. Да и мозг, как у сонного кита, наполовину спит. Бодрствующая половина собиралась расплакаться.