Книга Охота за семью гномами, страница 163 – Алёна Александровна Комарова

Он осмотрелся. Ванная комната блестела белизной стеклянного глянца. На бортике раковины ярко полыхала женская косметичка — посторонний чужой предмет, нарушавший ровную акриловую идиллию.

Сергей был уверен, что еще некоторое время будет находить Лерины вещи у себя дома. Они же будут подкидывать сердце в его груди. Знать бы с такой же уверенностью, куда оно будет приземляться: обратно на место или с громким шмякающим шлепком на дно души?

Вечером Лера устроила показательное представление для единственного немого зрителя — для него. Спектакль состоял из трех действий.

Первое — она гордо требовала одуматься и простить.

Немой зритель в ответ молчал. Если честно, Сергей чувствовал себя выжатым лимоном, таким же раздавленным и кислым. Говорить не хотелось (молчать, кстати, тоже). Хотелось остаться в тишине и полном одиночестве. Он отрешенно смотрел в одну точку на стене. Иногда Лера попадала в поле зрения, выводила его из состояния внутреннего самоедства и переключала внимание на импульсивные эмоции, свойственные только ей. Красноречиво убеждать она умела, любила и применяла свой опыт:

— Это злой умысел обманщицы Риты. Не верь ей.

Второе действие спектакля — слезно просила не бросать ее.

— Куда я пойду? Мы же созданы друг для друга. Нам ведь было хорошо.

И в конце — она нервно загрузила своими вещами чемодан, застегнула молнию, резко выдвинула ручку и покатила, бросив на прощание:

— Это не ты меня бросаешь, это я от тебя ухожу, — забрала ключ от номера Ани и хлопнула дверью.

Сергей с неким отвращением взял косметичку. Открыл. Занырнул руками. Перебрал содержимое. Нашел. Изогнутая ручка станка легла в кулак. Он включил воду и смочил лицо. Теперь не надо быть модным и представительным.

— Если хочешь изменить что-то в своей жизни, начни со своего отражения в зеркале, — вложив в голос бодрость, сообщил он этому самому отражению.

Радость робкими шагами сменила грусть. Он побрился.

* * *

Рита вбежала в комнату и резко остановилась. Увиденная картина не пристегивалась к ее мозгу, но Рита и не собиралась ее там пристегивать — слишком страшно и опасно для разума. Это как оказаться на катке, получить от хоккеиста адреналиновой шайбой в голову, а потом еще и клюшкой вместе с ее хозяином. Так же больно для ума и взрывоопасно для сердца. Оно, кстати, никак не могло успокоиться после пробежки по лестницам и коридорам и в предчувствии зверского преступления.

Рита перешагнула через стул. Пролезла через перевернутую прикроватную тумбочку. Обошла оторванную вешалку. Попыталась не наступить на осколки вазы. Вазу жалко. Красивая. У нее в номере такая же стоит, но целая.

Она заглянула в открытую дверь ванной комнаты. Больших повреждений не было, малых тоже. Зашла в комнату. На кровати валялись… мужчины.

Шкафоподобный занял почти всю площадь кровати (благодарите его габариты). Олег не благодарил, он свисал, стоя на коленях. Руки обоих сковали наручники. В проеме соседней двери стоял Владимир Волков. Посматривал на поверженных преступников.

— Как все прошло? — спросила Рита.

— Без сучка без задоринки, — весело отчитался полицейский.

Услышав Риту, из соседней комнаты в компании Кузнецова вышла Елена Данилова и развела руками:

— Видите, Маргарита, как получилось. — Она даже не пыталась скрыть претензии. Указала пальцем в шкафоподобную спину. — Он не оставит меня в покое.