Книга Правила мести, или Смерть отменяется, страница 47 – Алёна Александровна Комарова

— Борис Николаевич, — строго позвала его медсестра за стойкой — куда вы пошли? Сидите возле кабинета врача.

— я устал сидеть — негромко отозвался Борис Николаевич.

— но туда нельзя ходить. Там операционная.

Борис Николаевич развернулся и пошел обратно, садиться не стал, прошел дальше по коридору.

Медсестра с санитаркой обсуждали дедушку, что ходит к доктору уже не первый раз, а до сих пор не понял, что в сторону операционных ходить нельзя. Но всегда ходит именно туда, разминая свои стариковские кости и мышцы. Говорили они не зло, но факт того, что молодые женщины обсуждают деда, стал раздражать Настю.

Она откинулась спиной на холодную больничную стену и попыталась отвлечься. Наверное, на нее так раздражительно действует бессонная тяжелая ночь и много непонятного. Со стороны где операционные, пришел доктор и, открывая дверь спросил у медсестры

— ко мне кто есть?

— да — ответила та и засуетилась

Доктор взглянул на Настю, присмотрелся внимательнее, задумался, нахмурился, вспоминая, не узнал.

Она помотала головой, говоря, что она не к нему.

— Борис Николаевич, — позвала медсестра вглубь противоположного коридора, замахала рукой, подзывая — идите, доктор пришел.

Борис Николаевич бодренько прошел в кабинет за доктором и закрыл дверь.

— вот Симонов должен мне расписаться. Никогда вовремя не заполняет документы. Постоянно за ним бегаю. А мне завтра отчеты сдавать. Посиди здесь за меня, я скоро подойду — попросила медсестра санитарку, вышла из-за стойки и ушла в противоположный коридор.

У доктора Борис Николаевич пробыл не долго, подошел к стойке — ему надо было оплатить прием к доктору. Он ждал несколько минут медсестру, но та задерживалась, хотя предупредила, что уходит не на долго.

Борис Николаевич нервничал, торопился.

— я не буду ждать. Заплачу и пойду. А то опоздать могу. У меня автобус. Он редко ходит. Если на этом не уеду, придется три часа ждать. — объяснял он, доставая купюры.

— но я вам чек не выдам — отнекивалась от него санитарка — и я не знаю сколько денег с вас взять.

— я знаю. Я же уже был на приеме. И в прошлый раз платил тысячу. Вот.

Он протянул женщине деньги, торопливо спрятал бумажник и пошел к выходу.

Через некоторое время вернулась медсестра в сопровождении пожилого доктора, он стал заполнять документы на стойке, расписываться в графах, где указывала медсестра. Санитарка стала рассказывать ей, что Борис Николаевич торопился на автобус и оставил деньги.

— что ж вы меня не дождались, мне же надо ему пробить чек. — распереживалась медсестра, потом понизила голос — Ой, да тут ведь много.

— как много? — зашептала санитарка — он сказал, что знает сколько платить.

— правильно. Первый прием тысячу, а повторные восемьсот рублей. Что же делать?

— Милочка, что вы так переживаете? — нежно спросил доктор, он как раз заполнил все документы, которые ему подавала медсестра. — оставьте себе, пойдите, купите конфет и попейте чай за здоровье вашего Бориса.

Он открыл свой кабинет с табличной «профессор Симонов Т.А» и удалился в него. И было это вовремя, потому что Настя, сидевшая в коридоре и будучи свидетелем второй части Марлезонского балета, начала возмущенно поглядывать на происходившее.

«А еще профессор называется — возмущенно думала Настя — неужели его так учили и воспитывали, воспользоваться чужим? Неужели ему конфет не хватает, чтобы тратить чужие деньги? Или он двести рублей за деньги не считает, так, бумажка, салфеточка? И что же медсестра?»