Книга Злые глазки, страница 102 – Наталия Антонова

– Миша был моим другом, – проговорил Левашов не спеша.

– Родион Михайлович Гурьянов – племянник вашего друга?

– Да, двоюродный. Но других у Миши не было. Поэтому он всё Родиону оставил.

– Племянник помогал дяде, когда тот был жив?

– Родион навещал его, – проговорил Левашов. – А в помощи Миша не нуждался. Умер он неожиданно, во сне.

– Лёгкая смерть, – вздохнула Андриана Карлсоновна.

– Лёгкая ли, тяжёлая, но мне его очень не хватает. А почему вы интересуетесь Мишей?

– Я интересуюсь не столько вашим другом, сколько его внучатым племянником. У жены Родиона Михайловича убили брата. Я частный детектив, и меня привлекли к расследованию его убийства.

– Вот оно что, – протянул Левашов и велел: – Заходите.

Когда Андриана уже была в прихожей, он добавил:

– Я вижу, что это разговор долгий.

Андриана не стала его разубеждать.

Пётр Максимович провёл её на кухню и сказал:

– Разговаривать на сухую я не люблю, поэтому будем пить чай и баловаться. – Он заговорщически подмигнул ей.

Андриана вся подобралась. «Не извращенец ли», – помимо воли пронеслось в её голове.

Глядя на её окаменевшее лицо, Левашов весело рассмеялся:

– Баловаться будем плюшками, Карлсоновна.

У Андрианы отлегло от сердца. Хозяин повернулся к ней спиной, достал из духовки противень, проворчал:

– Чуть не сгорели, непоседы.

– У вас там плюшки? – спросила Андриана с толикой недоверия.

– Они, родимые. – Пётр Максимович повернулся и высыпал плюшки на блюдо, стоящее на столе.

– Они горячие, – сказала сыщица.

– Так остынут. Вы куда-то торопитесь? – спросил он.

– Не очень, – ответила она.

– А я с некоторых пор вообще никуда не тороплюсь, – вздохнул хозяин. И голос его при этом был полон грусти.

– Вы давно знали Михаила Ивановича Гурьянова? – спросила Андриана.

Ответить ей Левашов не успел. Чайник на плите за его спиной не только заплясал, но и залился свистом почище Соловья-разбойника.

– Ах ты, нетерпеливое создание, – по-стариковски ласково проворчал мужчина, поворачиваясь лицом к плите и снимая чайник с огня. Не торопясь, Пётр Максимович ополоснул заварочный чайник, насыпал чаинки и добавил кипяток. Всё это он делал сосредоточенно и молча. Андриана смотрела на него, затаив дыхание. А потом спросила:

– А бабу вы на него сажать не будете?

– Бабы у меня давно нет, – ответил Левашов и уставился на Андриану.

Её щёки налились румянцем.

– Я имела в виду куклу, – пояснила она.

– И куклы нет. Обхожусь салфеткой, – ответил старик.

– Ну да, конечно, – пробормотала Андриана и подумала про себя: «Зачем я спросила у него про бабу? Кто меня за язык тянул?! Ведь сама ею редко пользуюсь».

Наконец хозяин разлил заварившийся напиток по чашкам, не спрашивая Андриану, покрепче ей или послабее. Чай был крепким и ароматным. И плюшки почти остыли.

– Вы спросили, давно ли я знал Мишу, – напомнил ей Левашов.

– Да, – кивнула Андриана, приятно удивлённая его хорошей памятью.

– Лет пятьдесят точно знал. А то и поболее. Пока мы были молодые, общались мало. У обоих работа, семьи, дети, сами понимаете.

Андриана ничего не могла сказать о понимании семейного положения и об обременении детьми, но на всякий случай она согласно кивнула.

– Сблизились мы, когда стали постарше, вышли на пенсию, а потом и вовсе оба овдовели, – Левашов тяжело вздохнул.

– Пётр Максимович, – осторожно напомнила Андриана, – но ведь у Михаила Ивановича не было детей.