Книга Ловушка. Сборник рассказов, страница 107 – Алексей Николаевич Загуляев

— Надо приоткрыть, — спохватился он, отворил наполовину окно и сел в кресло напротив Полины.

Никакого стола, как в кабинетах у чиновников или докторов в больнице, в кабинете Черепанова не имелось. Вдоль одной из стен до самого потолка тянулся шкаф с книгами. В углу у противоположной стены красовался довольно большой аквариум с пёстрыми рыбками, которые в этот момент все приникли к стеклу и внимательно рассматривали Полину. Так, по крайней мере, ей показалось.

— Нынче, — сказал мужчина, — хороший табак найти сложно. Трубочный ещё туда-сюда. Потому на трубку и перешёл. А вовсе не из подражания, как многие думают, Холмсу. А что с вашим лицом?

Вопрос прозвучал неожиданно, так что Полина не нашла подходящего развёрнутого объяснения.

— Пчела, — просто сказала она.

— Де́ржите ульи? Или городские так распоясались?

— В саду. Медоносов там много, вот они и повадились.

— Понятно. Как вам аромат?

Полина с трудом переходила от одних смыслов вопросов к другим. Но это, как ни странно, очень быстро вправило ей мозги, и недавняя умиротворённость уступила место необходимой сейчас собранности.

— Довольно приятно, — ответила она.

— Кавендиш, — добавил Егор Семёнович. — Моя любимая смесь. Чувствуете чернослив?

— У вас здесь только камина не хватает, — заметила Полина, не зная что ещё ответить, поскольку никакого чернослива она не чувствовала. — Я, честно говоря, даже забыла, зачем пришла.

— Да, конечно. Простите. Давайте о вашем деле. Я вас внимательно слушаю.

И Полина рассказала обо всём, что случилось с ней за последнее время: об аварии, о потере части воспоминаний, которую она пыталась восстановить на сеансах у регрессолога, о странной находке в сейфе за шкафом, о беспочвенных своих подозрениях относительно Олега Семёновича. Умолчала только о бабушке, которая являлась в кошмарах с призывами спасти Вадима.

— И да, — добавила она, — сегодня ночью был какой-то странный звонок. Долго молчали, а потом сказали «тридцать четыре» и прервали связь.

Черепанов на минуту задумался. Потом, положив выкуренную трубку на подоконник, спросил:

— А с утра вам ничего нового не вспомнилось из тех забытых фрагментов прошлого?

— Вспомнилось. Будто я сыплю какой-то порошок в бокал с шампанским. Но для кого этот бокал — для меня или для Вадима, — не ясно. И вообще, подобные сцены кажутся мне нелепыми. Я не могла навредить своему мужу. Мне такое не свойственно по моей природе. Но что есть, то есть. И я хочу, чтобы вы разобрались со всем этим. Даже если… Даже если я окажусь каким-то образом причастной к той аварии — пусть так. Только мне нужны надёжные факты. Вы ведь можете их добыть?

— Я сделаю всё, что в моих силах, — спокойно сказал Егор Сергеевич. — А что по поводу этих воспоминаний… И этого звонка… Интересно. Здесь есть, откуда начать копать. Этот ваш регрессолог, Дарья, — тёмная лошадка. Во время гипноза она могла работать с вашим подсознанием не в том направлении, в каком вам хотелось.

— То есть?

— В медицинской практике это называется ПГВ, постгипнотическое внушение. Во время гипноза вам могут быть заданы любые установки будущего поведения. Вы не вспомните об этом после сеанса, пока не прозвучит некая кодовая фраза. В вашем случае этой фразой могло быть произнесённое в телефонной трубке «тридцать четыре», а установкой — ложное воспоминание, в определённое время должное появиться как бы само по себе.