Книга На темной и светлой стороне, страница 41 – Наталия Антонова

В молодости Тоня бродила по этажам музея по нескольку часов кряду. Но потом поняла, что лучше за один раз посмотреть несколько залов и остановиться. Иначе в голове образуется неудобоваримая каша из красок, стилей и информации.

В этот раз выставка Айвазовского занимала всего один зал на первом этаже здания. На ней были собраны полотна из музеев Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга и, конечно, Феодосии.

Тоня не заметила, когда именно Стас взял её за руку, но руки своей не высвободила до конца экскурсии. Так они и ходили от одного полотна к другому, точно дети или влюблённые…

– Тебе нравится? – тихо спросил Стас.

– Да, очень, – так же тихо ответила она. – Некоторые из этих картин я либо не видела совсем, либо только их репродукции.

– Я тоже, – подумал и добавил: – К тому же я не был в Феодосии…

Наступила пауза. Возможно, Стас ожидал от Антонины предложения посетить на следующий год Феодосию вместе. Но его не последовало. Она не знала, что ему ответить.

И он пришёл ей на помощь, спросив:

– А ты знаешь, что Айвазовский долгое время жил в различных городах Италии и там его картины пользовались огромной популярностью?

– Да, конечно…

– Но что интересно, ни Венеция, ни Флоренция, ни Неаполь не смогли вдохновить его на такое великолепие, как, например, «Лунная ночь в Гурзуфе» или «Чёрное море».

Антонина кивнула, не отводя глаз от очередного полотна, и проговорила:

– Однако «Хаос» Айвазовского стал частью постоянной экспозиции Ватиканского музея.

– Так это «Хаос», – улыбнулся одними губами Стас.

Антонина не поняла, что именно он имел в виду, и решила, что Стас просто пошутил, поэтому на всякий случай добавила:

– Папа Григорий Шестнадцатый наградил художника золотой медалью.

– Отлично. А мне запало в душу то, что Айвазовский не только ходил на боевых кораблях в Крыму, но и принимал участие в военных действиях на побережье Черкесии, наблюдал с берега за высадкой десанта в долине реки Шахе.

– Да, насколько я помню, он тогда сделал наброски для картины «Десант отряда в долине Субаши».

– Правильно помнишь, – улыбнулся Стас, – а уже позднее написанную картину приобрёл Николай Первый.

Когда они спустя три часа вышли из музея, Антонина шла молча, полностью погружённая в свой мир.

– О чём ты думаешь? – тихо спросил Стас.

– Я никак не могу прийти в себя. Даже не верится, что обычный человек мог написать такое!

– Он не обычный, – заметил Стас серьёзно, – а гениальный. В его душе, видимо, пело море всю жизнь.

– Я имела в виду, земной человек…

– Ах, это. Но не зря же на его надгробии высечены по-древнеармянски слова историка пятого века Мовсеса Хоренаци: «Родился смертным, оставил по себе бессмертную память».

Антонина посмотрела на своего спутника с уважением. Она и не предполагала, что Стас так много знает о живописце. Но и не догадывалась о том, что он подготовился к выставке и проштудировал довольно много статей об Айвазовском и его творчестве. Стасу не хотелось упасть перед Антониной в грязь лицом, выглядя современным недорослем.

– Послушай, – он взял её под локоть, – смотри, какая стоит великолепная погода, давай покатаемся на «Омике»?

– А давай! – загорелась Антонина. – Давно я не совершала прогулок на речном трамвайчике, – она рассмеялась, – только давай дойдём пешком до Речного вокзала, сядем там на «Омик» и доедем до Загородного парка.