Онлайн книга «В кривом зеркале»
|
— Склероз, батенька, намечается. Не рано ли? — хохотнул полковник. — Ты о священнике уже говорил. У него туристический бизнес нарисовался. С христианской подоплекой. Не скажу, что чересчур оригинально, но с претензией. — Я не о Шумском. Тут другое. Спасители земли родной — фермер и директор сельской школы. Вернее, частной гимназии. Соратники и сподвижники. — Правда, святые? — Не то слово! Радетели. И тоже с претензиями. Дама — с акцентом на аристократичность. Имечко ей родители придумали — туши свет — Барбара Ягеллоновна. — Ни дать, ни взять — Баба Яга! — восхитился полковник, не удосуживая вниманием следующий шедевр Собесского. Эрнест Петрович устал. И от бесконечной вереницы рисованных персонажей. И от обвала подробностей никому не нужного теперь уже дела. Какой ему интерес до всех этих Барбар, Янов и прочих богатеев, обустроившихся в тихом уютном местечке. Подумаешь, чертоги они возводят, вкупе с глобальными жизненными планами! Главное, чтобы его не трогали. Вместе с отделом. Мимо шли. Рядами и колоннами. Но исключительно параллельно. Он вздохнул, прекрасно осознавая, что никто не пойдет по указанной траектории. По той лишь причине, что отделу нужны деньги. А на оклад никто из его горячо любимых подчиненных ни ремонта в своем кабинете не сделает, ни машину убитую на колеса не поставит. И тогда плакал переходный вымпел, отеческие объятья генерала и крохотная — курам на смех — управленческая премия. А как же хотелось и того, и другого, и даже третьего. Амбициозен был Эрнест Петрович по-советски. И более всего на свете обожал гром аплодисментов, завистливые взгляды конкурентов и себя, спускающегося в рукоплещущий зал с красивой очередной наградой. — Баба Яга… Очевидно, Робкому тоже было о чем задуматься. Поскольку фраза, сказанная первоначально, не снискала должной реакции. Лишь при повторе подчиненный ветерана белорусской милиции ухватил суть и уважительно кивнул в сторону начальника: — Вот именно! Так ее вся округа кличет. Что баба, то баба — хоть в избу горящую, хоть в танк. И насчет Яги все складывается. Держит своих подчиненных в конкретных рукавицах. По сорок часов у доски вкалывают чуть ли не за спасибо. И еще столько же дома. То к ремонту готовятся, то планы строчат, то пироги для дорогих гостей пекут. Никто не пискнет — деревня — выгонят — куда пойдешь. Тянут лямку. И директоршу свою на каждом углу славят. — Ну, за такое в нынешнее время никто под суд не отдаст! — развел руками Эрнест Петрович. — За такое разве что орден на грудь повесят. И в прессе опубликуют вместе с парадным портретом. Он снова вздохнул. На этот раз с легким оттенком зависти. Как же у этих педагогов просто — выстроил подчиненных, научил уму-разуму — получи орден. Не то что в милицейской сфере. Тут хоть под пули ложись, хоть голыми руками серийника излови — орден все одно генеральским окажется. Отмахнулся — привык. Как там у Теркина: согласен на медаль? Умный мужик был Василий! Нам и диплома за глаза. Хотя орденок бы кстати пришелся… — Да я не об этом, — на фоне разыгравшегося воображения полковника слова Константина доходили до абонента с трудом. — Наша мадам воспринимает круглосуточные страдания контингента как должное. А криминал ее несколько иного плана. С грантами барыня мухлюет. |