Онлайн книга «В кривом зеркале»
|
Он все успел. И обозначиться на богемном небосводе. И вовремя вернуться. И произвести впечатление. И договориться о регистрации в роскошном парке. И заказать лимузин. И выписать из Парижа свадебное платье. Пришлось одолжить денег у маменьки — искусство не привыкло золотить гениев в срочном порядке. И Агнешка сопротивлялась по поводу заказного наряда. Да и в отношениях со столичным бомондом возникли некоторые проблемы. Но лед тронулся, и никаким порогам и топям не удастся теперь остановить несущийся поток — в этом Собесский был уверен абсолютно. Как и в том, что к весне станет отцом. А маменька сменит гнев на милость и вернется в Престижное, чтобы насладиться ролью бабушки. Улыбка тронула его губы, расплылась по сияющему от нахлынувшей радости лицу. Синие светлячки заполонили радужную оболочку от края и до края, окончательно вытеснив остатки болотной мути. Франц осторожно высвободился из нежных объятий. Пора было сменить колючий свитер на смокинг. До церемонии оставалась пара часов. — Пора, девочка моя. Успеешь собраться? — Успею, — нехотя отстранилась от любимого Агнешка. — Я почти готова, только платье надеть и дождаться мадам Конопацкую. — А последнее никак нельзя отложить? — Я уже пыталась. Никак нельзя. У мадам тоже сегодня свадьба. Правда, серебряная. Я и так к сроку не уложилась. Были на то уважительные причины… — Ты скоро? — Щассс… — Константин сжал зубы и вернулся к подгоревшей кастрюле. Третий день дома. Как же это все ему надоело! Стирка, готовка, глажка, вынос мусора заодно с мозгом. И мерное жужжанье сзади: сделай то, переделай это. Выполощи, купи, привези… Повинную голову меч не сечет, — чья-то бабушка очень даже надвое сказала. Да, его приняли. И никакого скандала не устроили. Так, пара глубоких вздохов, подчеркнуто пренебрежительные взгляды через плечо. Обращение в присутствии сына в третьем лице. В разговоре с матерью (благо, телефонном) вообще в четвертом (вопреки всем имеющимся правилам грамматики!). Кислые мины на завтрак, на обед. Демонстративное расстилание постели в гостиной. Все как всегда. Никакого разнообразия. Дней десять придется строить из себя подкаблучника. И ведь никуда не денешься — квартира одна на двоих. Ребенок тоже. А женщины… Женщины его и без квартиры любят. И без ребенка. Самого по себе. Со всеми достоинствами. И недостатками. Как и он их. — Пять минут. — Щассс… Проклятая кастрюля! Пять минут на плите, тарелка овсянки для Костика-младшего. И час у мойки. В поту и пене. Ну почему так устроен мир? Впрочем, нечего стонать! Сам выбирал. И жену, и квартиру, и даже кастрюлю. А Костика он вообще ни на каких образцово-показательных детей не променяет. Костик — его самая главная (а возможно, и единственная) любовь. Так что… Он вылил на подгоревшее донышко остатки моющего средства и отставил кастрюлю в сторону. Пускай отмокает до завтра. На сегодня все! Вытер руки веселеньким полотенечком и пошел одеваться. Впереди маячил званый ужин. Подруга жены снова выходила замуж. Кажется, в четвертый раз. Судя по всему, далеко не в последний. Она и самому Константину строила глазки в периоды размолвок, хотя точно знала, что этого ей не подцепить на почти профессиональный крючок. А согласиться на адюльтер в непосредственной близости от супруги… Только не это! Константин хорошо помнил про колодец, который никоим образом не надлежало загрязнять всякими там плевками и прочим мусором. |