Книга В понедельник рабби сбежал, страница 8 – Гарри Кемельман

— Но мы чувствовали, что подобный контракт скорее должен быть заключен новым правлением, чем уходящим в отставку.

— Я не помню, чтобы видел что-то похожее в протоколах заседаний прошлого года, — сказал секретарь.

— Правильно, — сказал Рэймонд. — И я не припоминаю ничего такого.

— Естественно, — сказал Горфинкль. — Рабби тогда присутствовал на заседаниях. Мы не могли обсуждать это при нем.

— В таком случае, — заметил президент, — мы можем считать, что это просто обсуждалось неофициально некоторыми из членов правления. Не думаю, что нас это к чему-то обязывает.

— Я только изложил историю вопроса, — холодно сказал Горфинкль.

— Хорошо, берем это за основу. Что вы думаете, ребята, насчет идеи Бена о пожизненном контракте и годовом отпуске?

— Могу только сказать, что мне эта сделка кажется довольно выгодной, — сказал Агранат. — Учтите, я не имею ничего против рабби, но это выгодная сделка.

— Напротив, — сказал Горфинкль, — это обычная вещь. У рабби был год испытательного срока, затем с ним заключили пятилетний контракт. Следующим обычно бывает еще более длительный контракт, и в большинстве мест это пожизненный.

— Как идет оплата при таких контрактах? — спросил Марти Дрекслер. — Ежегодные повышения или…

— Думаю, да, — сказал Горфинкль, — или какая-то договоренность насчет компенсации в зависимости от роста цен. Мы не вникали в подробности.

— Мне кажется, надо о многом подумать в связи с этим, — сказал Дрекслер. — Если мы даем ему годовой отпуск, нам придется нанимать замену на время его отсутствия. Подумайте немного об этом.

— К чему ты клонишь, Марти? — спросил президент.

— Я скажу, к чему я клоню. Храм, рабби — это религия и все такое прочее. Но контракт это деловое соглашение, мне все равно, между кем и кем. Все должно быть ясно, и каждая сторона должна получить лучшее из того, что может. Смотрите, я уже говорил, что цены на раввинов повышаются из года в год. Это правда, но если мы берем рабби, которому подходит к пятидесяти, его шансы на получение другой работы не так уж велики. Он уже сходит со сцены. Тогда его позиция немного слабее, а наша немного сильнее. Сколько ему сейчас? Тридцать пять или вроде того? Так вот, предположим, что мы предлагаем ему пятнадцатилетний контракт с перспективой ведения новых переговоров, когда он истечет.

— Ого, даже не знаю…

— Это как-то грязно.

— Что в этом грязного? — спросил Дрекслер.

Стэнли Агранат помахал рукой.

— Я хочу внести предложение.

— Какое у тебя предложение?

— Одну минуту, господин председатель, предложение уже обсуждается.

— Какое предложение?

— Не было никакого предложения. Переливали из пустого в порожнее…

Рэймонд постучал молотком по столу.

— Одну минуту, соберитесь. Не было предложений, значит, нет причин не давать это сделать Стэну. Продолжай, Стэн.

— Я предлагаю, господин председатель, чтобы вы назначили комитет, который сходит к рабби, прозондирует почву, пощупает его…

— Ты уверен, что имеешь в виду рабби, Стэн?

Председатель постучал по столу.

— Эй, ребята, серьезнее.

— Если серьезно, — сказал Гудман, — то я хотел бы поправить предложение Стэна и создать комитет из одного человека, и предлагаю для этого Марти Дрекслера.

— Правильно, пусть с ним имеет дело один человек.

— Ну и как? Вы все за то, чтобы кто-то один вел переговоры?