Книга В понедельник рабби сбежал, страница 90 – Гарри Кемельман

— Но в этом-то все и дело, — сказал Марти. — Это не просто обычный отпуск. Я-то знаю, именно я обо всем с ним договаривался. Я был готов говорить о контракте. Он провел здесь почти семь лет и за все это время ни разу не уезжал, мы были готовы дать ему годичный отпуск. Но для годичного отпуска, как вы понимаете, должен быть контракт. Я хочу сказать, что нельзя выдать человеку годовое жалованье или его половину, чтобы он мог съездить в Израиль, а потом услышать от него: «Очень жаль, ребята, но я решил работать в другой конгрегации». А он даже обсуждать это не захотел. — Марти не мог сдержать негодование в голосе. — Наотрез отказался говорить об этом. Ладно, не хотите говорить о контракте — замнем, но каковы ваши намерения, рабби? Как долго вы хотите отдыхать? Вы хотите поехать в Израиль? Все бросить и расслабиться? Прекрасно, я могу это понять. Я считаю, что раввин должен хотя бы раз съездить в Израиль, чтобы иметь возможность сказать, что был там. Вы хотите уехать на три недели, на месяц, — отлично, мы прекрасно все уладим. Нет, он хочет длительный отпуск, три месяца, а то и больше. Но я казначей храма. Я финансист, и отвечаю перед всей конгрегацией за то, как расходую деньги храма. Это не мои деньги. Это их деньги, деньги конгрегации, а когда я имею дело с чужими деньгами, я должен быть осторожным. Я хочу сказать, предположим, что кто-то из конгрегации спрашивает — какое я имел право отдать деньги храма, когда я даже не знаю, вернется рабби или нет? Я прикидываю, что он мог бы попросить у конгрегации на законных основаниях, придумываю формулу и говорю: «Хорошо, рабби, давайте подсчитаем исходя из права на отпуск. Вы здесь немного больше шести лет. Каждый имеет право на две недели отпуска в год. Итак: шесть раз по две недели — двенадцать недель или три месяца. Получается, что оплаченный трехмесячный отпуск я смогу оправдать перед кем угодно». И что на это говорит рабби, как вы думаете? Он говорит, что уже думал над этим и решил, что не должен получать жалованье за это время. И как по мне, это означает, что он фактически подал в отставку, — торжествующе сказал Дрекслер.

— Я это тоже так понимаю, — вмешался Берт Рэймонд.

На лице рабби Дойча появилось отсутствующее выражение, и когда он заговорил, его взгляд был направлен не на них, он обращался к невидимой аудитории.

— Ответственность за духовное руководство конгрегацией может сильно истощить нервную систему, джентльмены. Когда я был молод и руководил своей первой кафедрой, мне не однажды приходила в голову мысль, что ради душевного спокойствия я должен отказаться от всего этого и попробовать заняться чем-то другим. Возможно, вы обратились к нему, когда он был на пределе сил. Если бы он хотел уйти в отставку, разве он не сказал бы вам?

— Мы думали об этом, — сказал Берт Рэймонд, — и именно поэтому не обращались к вам прежде. Но совсем недавно один из членов общины, В.С. Маркевич, я думаю, вы знаете его…

— Да, я знаю его.

— Так вот, может, В.С. и не гений, но и не дурак. Он преуспевающий бизнесмен, а это означает, что у него есть опыт общения с людьми. Он встретился с рабби Смоллом в Израиле, и у него создалось впечатление, что тот не намерен возвращаться. Возможно, он даже думает оставить раввинство.

— Однако не следует судить о таких вещах с чужих слов…