Книга Из зеркала, страница 72 – Ольга Кунавина

— Вашей семье удалось отыскать фамильный перстень, спрятанный гувернанткой?

Несколько минут Юлия Сергеевна с изумлением смотрела на Элю:

— Вы знаете эту историю?

— Да, сначала я прочитала о ней в мемуарах Фаробиной, затем в рассказе Зинаиды Валгиной. Была такая писательница до революции. Она была хорошо знакома с той самой гувернанткой — Софьей Казимировной Стронской.

Юлия Сергеевна покачала головой:

— Нет, перстень, подаренный дочерью Петра Первого, так и не был отыскан. А ведь Павел Васильевич так берёг его! Даже жене не позволял надевать: боялся, что потеряет. Он разрешал им только любоваться. Особенно гостям, когда приглашал их в свой кабинет: перстень всегда хранился именно там. И эта потеря, судя по семейным воспоминаниям, которые я слышала от родственников отца, очень сильно сказалась на Павле Васильевиче: он окончил дни в сумасшедшем доме. В тот день, когда пропало кольцо, всё было перевёрнуто в доме. Осмотрена чуть ли не каждая вещь. Даже кастрюли на кухне. Были подняты половицы. Простуканы стены. Именно с этого дня началось разорение семьи. Когда его сын Леонид Павлович отправил свихнувшегося отца в дом умалишённых, он взял все дела в свои руки, однако и ему отчаянно не везло: все замыслы оборачивались финансовыми неудачами и потерями. В общем, он даже был вынужден уехать с семьёй из Санкт-Петербурга сюда. Благодаря связям матери — она была из купечества — ему удалось устроиться в торгово-промышленное товарищество Медниковых и Кувалдина. Товарищество предоставило им в этом доме съёмную квартиру. Арендная плата для служащих была невысокой, хотя квартиры в этих домах были просторные, со всеми удобствами. И всё же жили Невежины очень скромно, денег хватало только на самое необходимое, так что когда пришла революция, им уже и терять-то было нечего. Чудом удалось сохранить эту квартиру, а ведь когда-то она насчитывала восемь комнат. Но теперь и с ней пришлось расстаться. Хотя, может быть, это и хорошо.

— Почему? — удивилась Эля.

Юлия Сергеевна подошла к окну и задумчиво посмотрела на церковные купола, видневшиеся из окна.

— Не знаю. Должно быть, потому, что у меня с ней связаны не слишком хорошие воспоминания. Я поссорилась с родной матерью и не была здесь почти двадцать лет. Моей матери не понравился мой жених. Она была против нашего брака. Я её не послушалась и ушла. А надо было послушаться, как это сделала моя старшая сестра. Мама тоже не одобрила её выбор. Говорила, что это неправильно, когда муж моложе жены на два года. Мне казалось, что это надуманная, смешная причина. Однажды они серьёзно поссорились, и мама сказала, что жених сестры душевно нездоров. Он как-то приходил к нам в гости на обед, и что-то в его поведении её насторожило. В конце концов, мама настояла на том, чтобы сестра разорвала с ним отношения, и сестра это сделала, хотя долго мучилась и страдала. Я слышала, как она плачет по ночам, я видела, что она несчастна, и винила в этом мать. Она нас одна воспитывала, отец погиб в автомобильной катастрофе. Мне, наверное, ещё и двух лет не было. В общем, когда я влюбилась, конечно же, мать слушать не стала. Раз не одобрила моего выбора, значит, ноги моей в этом доме больше не будет. И ушла. Вышла замуж и вскоре поняла, что лучше бы я этого не делала. Мой муж оказался страшным эгоистом. Когда у нашего сына выявили редкое заболевание, он сразу же бросил нас. С тех пор я борюсь за здоровье ребёнка одна. Да, надо было попросить прощения у матери, но я не могла признать своё поражение и вернуться в родной дом побеждённой. Дурная невежинская гордость. Я даже толком попрощаться с мамой не успела.