Книга Не замужем. И очень опасна, страница 114 – Виолетта Якунина

Наше появление не осталось незамеченным, потому как Салтычиха, соседка, тут же отделилась от группы товарок и заверещала противным голосом:

— Аня, стой! Обожди, говорю!

Пришлось притормозить у подъезда. Стрельнув пронзительным взором в сторону Артура, Салтычиха затрещала без умолку:

— С приездом тебя, Аня. Я хочу сама все рассказать, пока тебе все с ног на голову не переставили. Просто ты редко когда из дома уезжала, — читай между строк — незаметно для Салтычихи, — а тут тебя нет и нет. И вдруг вижу, в твою квартиру мужики ходят. Ну я понаблюдала. Они у тебя поселились. А перед этим ко мне один такой приезжал, все о тебе выспрашивал, я сначала решила, что у него к тебе любовный интерес. В общем, ничего такого не подумала. А когда эти появились, ну, думаю, здесь что-то нечисто. Позвонила Людкиному внучку — Сереже, он же у нас участковый. Тот, дурачок, пришел, в дверь к тебе позвонил, ну ему, знамо дело, никто не открыл, так он на меня же еще и выступил: мол, с чего это я воду мутю, мучу... тьфу... Короче говоря, толку с него мало было. А через пару дней и тех бугаев, которые у тебя в квартире обосновались, тоже след простыл. А вчера ночью у тебя снова кто-то был, что-то грохало, но в милицию я не звонила — вдруг, думаю, это ты вернулась.

Салтычиха закончила свой рапорт и вперила в меня выцветшие голубенькие глазки, в которых плескалось жуткое любопытство.

— Спасибо вам, Агафья Петровна, за то, что следили за моей квартирой. На вас всегда можно положиться в трудную минуту, — вежливо поблагодарила я и шмыгнула в подъезд, оставив ее на пороге в крайнем неудовлетворении, ведь я ничуть не расширила сферу ее информированности.

Подымаясь по ступенькам, я лихорадочно решала вопрос, как попасть в квартиру без ключа. Артур сопел сзади, не подозревая, что я намеревалась ему предложить попрактиковаться в вышибании дверей. Но, увы, двери совершенно не нуждались в повторном вскрытии. Замок был безнадежно сломан, а чтобы дверь не стояла распахнутой, ее заложили моим носком.

— Что это? — прошептала я.

— Сейчас посмотрим, — отодвинув меня в сторонку, пробормотал Артур.

Мы гуськом вошли в квартиру. В прихожей было темно, и Артур тут же обо что-то споткнулся.

— Вот черт! — проворчал он.

А я щелкнула выключателем и тут же пожалела. Все пространство было разворочено, словно после взрыва гранаты. На полу валялись мои вещи, картины, книги, кассеты, банки с маринадами. В комнате было то же самое: мебель и подушки вспороты, телевизор разворочен, стеллажи опустошены, и даже обои содраны.

— Мама, —выдавила я из себя, села на пол и завыла.

Артур, кажется, что-то говорил, но я его не слышала. Я самозабвенно предавалась своему горю, причем вслух. Я никогда не могла тупо рыдать, обычно между приступами рева мне необходимо было высказывать все, что накипело на душе.

— Сволочи, какие сволочи. Ну зачем было устраивать погром? Где же я теперь возьму денег, чтобы все это привести в божеский вид... — Мысль о деньгах заставила меня срочно повернуть свое горе в другую сторону: — Козлы, уроды, нагадили и смылись, а мне теперь все это разгребать!

Тут я заметила, что безвременно погиб бабушкин чайный сервиз из старинного китайского фарфора — наша семейная реликвия.

— У, гады проклятые, что натворили, — запричитала я с новой силой, пробираясь сквозь груды мусора к трогательным черепкам.