Книга Не замужем. И очень опасна, страница 44 – Виолетта Якунина

Так вкусно и так много я давно не ела. Нам подали форель с овощами, съев которую я поняла, что скоро лопну от обжорства. К ней полагалось искрящееся белое вино, название которого тут же испарилось из моего сознания, едва его произнес официант. Как говорится, спросила и забыла.

Наша трапеза завершилась армянским коньяком, фруктами, мороженым и турецким кофе. В мороженое зачем-то засунули бенгальский огонь. Хорошо, я быстренько сориентировалась, выхватила горящую палку и засунула ее в стакан с минералкой.

— Так и до пожара недалеко, — пояснила я свои действия застывшим от изумления сотрапезникам.

Что-то такое мелькнуло во взгляде Артура, а Тигран удивленно крякнул. Но в этот вечер смутить меня было нельзя, тем более какими-то непонятными взглядами. К машине я брела, слегка покачиваясь, крепко ухватившись за локоть Тиграна. Чувствовала я себя умопомрачительно, настроение было веселое и разудалое, правда, немного кружилась голова, но это мелочи. Мне нравилось мое общее состояние, пьяной я себе не казалась, разве что слегка утомленной бурно проведенным днем. Очень хотелось петь. Душа так и рвалась наружу. Я решила, что спеть будет вполне уместно, и для начала исполнила шлягер Цыгановой о вреде крепких горячительных напитков русского производства, но, почувствовав, что чем-то не угодила своим спутникам, затянула печально «Степь да степь кругом...».

— Блин, она еще и поет, — услышала я возмущенный голос Артура.

— Ну не рассчитала девушка сил, — умильно вступился за меня Тигран.

— Напилась, так веди себя прилично! — продолжал негодовать Артур.

«Я ж тэбэ пидманула, я ж тэбэ пидвила, я ж тэбэ, молодого, з ума-розума звыла...» — гаркнула я ему в лицо, обидевшись на намек о моем нетрезвом виде. И так как больше никаких слов из этой песни вспомнить не смогла, то решила уесть мерзавца творчеством Аллы Борисовны, очень громко исполнив: «А ты такой холодный, как айсберг в океане, и все твои печали под черною водой...» Мощь моих легких не только лишила моего злопыхателя дара речи, но и обескуражила Тиграна. Однако я смогла найти благодарных слушателей среди остальных отдыхающих. Замолкнувшая от восхищения публика в близлежащей кафешке провожала нас пристальными взглядами, как нельзя лучше подчеркивающими оглушительный успех моего дебюта. Во всяком случае, мы дошли до машины в полном молчании, так как я прекратила пение, почувствовав, что программу сольного выступления выполнила на всю катушку.

Дорога в Адлер оставила не слишком сильные впечатления, потому что я почувствовала, что неудержимо хочу спать. За рулем был Артур, поэтому я довольствовалась задним сиденьем, так как не хотела находиться с ним в столь непосредственной близости. Какой-то добрейшей души человек заботливо сложил на заднем сиденье кучу пакетов, которые вполне могли служить роскошной подушкой. Я не стала проявлять стойкость и обессиленно рухнула на свертки. Проснулась уже в гараже адлеровского особняка в тот момент, когда меня пытался выудить из машины Тигран.

— Что, уже приехали? — проявила я чудеса сообразительности.

— Да, дорогая, — кряхтя подтвердил Тигран, — и тебе пора в постельку!

Я была совсем не против оказаться в постельке, тем более что действительность казалась мне несколько призрачной: все вокруг плавно покачивалось — и очень хотелось обрести какую-нибудь точку опоры. Тигран в этом смысле мне казался несколько неподходящим предметом: его заметно бросало из стороны в сторону, он явно не мог справиться с грузом ответственности в виде моего драгоценного тела. Наше шествие к моей комнате больше напоминало восхождение на Голгофу, но, наконец одолев многочисленные ступени, мы оказались у цели.