Книга Доктор Фальк и дачные убийства, страница 49 – Игорь Евдокимов

Дорога вывела его к станционной улице, чуть в стороне от самого вокзала. У перекрестка в землю был врыт столб, с которого свисали громадные «карманные» часы – реклама мастерской часовщика, причем живая и наглядная.

Кондитерская занимала приятный одноэтажный домик. Над окнами хозяева развернули светлые тенты, дабы солнце не било в глаза посетителям, сидящим с видом на улицу. У застекленной двери Фальк остановился и заглянул внутрь, дабы оценить очереди и наличие свободных столиков. Первой не высматривалось, вторые (пусть и не в изобилии) присутствовали. Доктора это абсолютно устраивало. Он открыл дверь, мелодично звякнувшую подвешенным над ней колокольчиком, и вошел.

Маленький зал освещался мягким светом газовых ламп, теплые отблески плясали на деревянных стенах, покрытых (на вкус Василия Оттовича) слегка уже пожелтевшими от времени обоями с цветочным орнаментом. Простые столики из темного дуба аккуратно были расставлены вдоль стен. Каждый украшен белоснежной кружевной салфеткой и стеклянной вазой с букетиком полевых цветов. Столики предназначались для двух посетителей. Кто-то сидел на мягких диванчиках у стен, кто-то – на приставленных с другой стороны венских стульях. У прилавка радовало глаз высокое стеклянное витринное окно, за которым аккуратно разложены пирожные, эклеры, пышные круассаны и небольшие карамельные пирожки. Каждый разложен с заботой и выглядит словно маленькое произведение искусства. На полках позади витрины выстроились ряды баночек с вареньем и медом, изящные жестяные коробки с печеньем и конфетами.

Продавщица – дама в белоснежном переднике с кружевом – ловко взвешивала конфеты на медных весах. В воздухе витали ароматы ванили, шоколада и свежеиспеченного теста. Словом, Василий Оттович разделял любовь всех обитателей к этому чудесному местечку.

Доктор заказал себе кофе с эклерами и уже намеревался занять свободный столик, как ему в глаза бросилась знакомая пара. У стены сидела Анжелика Ивановна Любимцева, пребывающая, по всегдашнему обыкновению, в расстроенных чувствах. А вот напротив нее расположился Эдуард Сигизмундович Шиманский. Поляк нежно держал женщину за руку, слегка поглаживая, отчего-то напомнив Фальку расфранченную пиявку.

– Не извольте беспокоиться, мадам! – говорил Шиманский. – Одно ваше слово – и я не оставлю вас ни днем, ни ночью! Вам абсолютно ничего не угрожает!

– А что же, по-вашему, может угрожать Анжелике Ивановне? – хмуро поинтересовался Фальк, встав за его спиной. Вышло у него это, конечно, не так эффектно, как у Клотильды Генриховны, но уроки старой экономки не прошли даром. Шиманский взвился, будто ужаленный.

– Ах, доктор! – с плохо скрываемым недовольством произнес поляк. – Вы разве не видите, я разговариваю с дамой.

– Вижу, – подтвердил Фальк. – Как и вся кондитерская. Мне неудобно вам об этом напоминать, но упомянутая дама, так уж сложилось, замужем. А у вас, я уверен, есть крайне неотложные дела, которыми вам срочно необходимо заняться, не так ли?

– Не так! – возмутился Шиманский.

– Эдуард Сигизмундович, вы ставите нас обоих в крайне неловкое положение, заставляя меня напоминать о весьма неотложных делах, которые требуют вашего немедленного присутствия… Где-нибудь еще!

Как нам уже известно, при необходимости Василий Оттович бывал крайне убедителен. Вот и в этот раз его мимика была столь выразительной, что Шиманский сник, бросил последний томный взгляд на Любимцеву и скрылся.