Книга Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив, страница 119 – Игорь Евдокимов

– Владимир Николаевич, это вы там крадетесь, что ли? – крикнул вахмистр. – Не приближайтесь, пожалуйста, я не хочу вас застрелить!

– Лучше нашлете на меня злобный дух своего отца? – поинтересовался Корсаков.

Из прихожей раздался сдавленный смешок:

– Да, согласен, неловко получается. Простите великодушно! Я не хотел, чтоб так вышло.

– Послушайте, Белов, у вас еще есть время остановиться!

– Раз уж вы обо всем догадались, то используйте уж мою настоящую фамилию, – попросил вахмистр. – Я Шеляпин. Белов – это символ всего, что у меня отняли.

– Хорошо, – согласился Владимир. – Ваша месть закончена. Убийцы вашего отца мертвы. Вы должны остановиться сейчас же.

– Боюсь, что это уже не выход. Раз вы знаете, какие силы я призываю, то представляете, насколько сложно держать их в узде. К тому же… Они сами виноваты! Я ведь не хотел их убивать сначала, никого. Когда я только-только научился… – он замялся, – научился управлять этим, я хотел лишь напугать. Заставил отца приходить к своим убийцам во снах. Только во снах. Я надеялся, что этого будет достаточно, чтобы они раскаялись. Признались в своих злодеяниях. Думаете, они сделали это? Нет! Они тряслись от страха! Срывались друг на друга! Напивались вусмерть! Но ни один из них не решился взять на себя ответственность за гибель моего отца! Я думал, что Сердецкий близок, подслушал их разговор с Паниным. Генерал чуть было повинную записку не написал, представляете? Понятное дело, Панин был не в восторге. Я вас, кстати, видел сегодня утром, у флигеля. Вы еще в окно подсматривали, пока Панин внутри был. Уверен, он записочку искал. Да только у генерала оказалась кишка тонка, не стал он ее писать. Что ж… Теперь они на своей шкуре ощутили, каково пришлось моему отцу…

– Они узнали! Они мертвы! Хватит!

– Э, нет! Я наказал только часть виновных. Вы ж мне все испортили, Владимир Николаевич, знаете? С Сердецким я поторопился, признаю, но затем я хотел дождаться возвращения остальных барчуков и господ офицеров. Когда я понял, что вы разнюхиваете здесь, – пришлось поторопиться. Жаль, Панин с утра заявился во флигель, так бы начал раньше. Ну да ничего, еще придумаю, как наверстать.

Корсаков выставил руку с револьвером за угол и дважды нажал на курок. Отдача чуть не вывернула ему запястье. Взвизгнули рикошеты. Из прихожей раздался издевательский смех вахмистра – излишне веселый, на грани истерики.

– Вашбродь, кто ж так стреляет? К тому же вы уже опоздали. О, спутник беспросветной тьмы, вкушающий кровь людскую, даруй слуге твоему власть твою!

Корсаков выскочил из-за угла, вскидывая пистолет. Белов-Шеляпин стоял перед очередной пентаграммой, начерченной на полу. Ненужные уже револьверы лежали рядом. В одной руке он держал кинжал, со второй на магический рисунок падали капли крови. В центре пентаграммы на охапке металлических шомполов покоилось кольцо его отца, меж двух нижних лучей – лист бумаги, на котором каптенармус собирал подписи юнкеров и ротмистра.

Корсаков выстрелил еще два раза, и пули устремились к застывшему вахмистру. Когда они уже должны были войти в его тело, Белова закрыла возникшая перед ним фигура. Окровавленные останки человека, прошедшего сквозь солдатский строй. Шеляпин-старший вернулся, чтобы завершить месть своего сына. Но затем рядом с ним возник еще один силуэт. И еще один.