Онлайн книга «Тайный архив Корсакова. Оккультный детектив»
|
– Не рановато ли для чина? – фыркнул Корсаков. – О, поверь, среди юнкеров ты встретишь и майоров, и полковников, и генералов, – мрачно пообещал Павел. – Сегодня ты – «зверь», «вандал» и «скиф», трепещущий под зорким взглядом благородного корнетства, едва садящийся на учебного коня, и представляешь собою только подобие юнкера кавалерии. А через год – ты сам уже благородный корнет и хранитель всех традиций школы! Но до этого тебя будут унижать. Бить. Объяснять, какие кровати в общей комнате «корнетские». Как пересекать курилку. По каким лестницам ходить. Стегать розгами. Тебя разбудят и спросят: «Молодой! Пулей встать! Как имя дамы сердца господина корнета? Какие подковы в четвертом эскадроне лейб-гвардии Конно-Гренадерского полка? Что такое жизнь сугубого вандала?» – И что это такое? – заинтересованно спросил Корсаков. Вместо ответа Постольский резко встал, вытянулся по струнке и отрапортовал: – Жизнь «вандала» – есть громадный стеклянный шар, на тонком волоске висящий и разбивающийся при малейшем дуновении благородного корнета! Он упал обратно на диван: – Надо же, до сих пор это помню… Понимаешь, это ломает человека. Ломает больше, чем все, что ему довелось вытерпеть в кадетском корпусе. Говорят, что узы братства среди корнетов благодаря «цуку» становятся нерушимыми, но это не так… – И ты через все это прошел? – сочувственно спросил Корсаков. – Не совсем, – покачал головой Постольский. – Понимаешь, у «зверя» есть возможность обратиться к благородному корнетскому комитету и потребовать, чтобы в отношении него «цук» прекратился. И если господа корнеты сочтут нужным, то так оно и будет. – Так просто? – Почти. Тебя не будут трогать и издеваться. Все станут крайне вежливыми. Ты можешь ходить где хочешь и делать что вздумается. Но никто после этого не подаст тебе руки, не назовет другом и не поможет в трудную минуту. Ты перестаешь существовать. И после училища это не прекратится – каждый твой сослуживец в полку будет знать, что ты пошел против славных традиций, а значит, недостоин ни уважения, ни продвижения по службе. Ты спрашивал меня, как я оказался в Жандармском управлении железных дорог? А вот так. После того как я потребовал прекращения цука, после окончания учебы путь в гвардию, армию или даже в обычные жандармы мне был заказан. Я не знаю, что полковник во мне разглядел, но если бы не он – я бы сейчас служил на одной из пригородных станций, без надежды на перевод или повышение. Теперь ты понимаешь, куда мы едем и с какими трудностями тебе придется столкнуться в поисках убийцы? V 21 декабря 1880 года, утро, Николаевский вокзал, Москва Несмотря на опасения Постольского, поезд прибыл на московский Николаевский вокзал [34]без опозданий. Молодые люди спустились на перрон и поежились от утреннего холода. Сквозь пар, особенно густой в морозной полутьме, когда солнце еще не поднялось над вокзалом, сновали рабочие, артельщики, пассажиры и встречающие. Вдоль вагонов с важным видом прогуливался коллега Павла, железнодорожный жандарм. С дальних путей раздавался свист паровозов. От соседнего перрона, сотрясая платформу, отбыл грузовой паровик с закутанным в полушубок и несколько шарфов заиндевелым машинистом. Другой коллега Павла, посланный московским жандармским отделением встречать прибывших, безошибочно определил Корсакова в дорогом пальто и Постольского в униформе, представился и предложил проследовать за ним. Он явно торопился, но, к его неудовольствию, Владимир потребовал найти носильщика и доставить от багажного вагона до саней всю свою многочисленную поклажу. Заняло это добрых полчаса, особенно учитывая, что Корсаков самолично пересчитал все чемоданы и портпледы, да еще и проверил, не вскрывались ли они. Дорожный саквояж он никому не доверил и держал при себе. |