Онлайн книга «Дело о призрачном юнкере»
|
– Ты вырос без родителей, без отчего дома, без имени… Мы так виноваты… Но, понимаешь, так было лучше! Только так! Это единственный выход! Они не знают о тебе! Только я! И я должен тебе рассказать! Корсаков вынырнул из видения, чуть не уронив доктора, но спохватился и благополучно внес его в протопленный хозяйственный корпус. Помня, что комната Красовского была по соседству с жильем Белова, Владимир прислонил врача к стене, метнулся к двери вахмистра и вышиб её. Как и ожидалось, внутри его не оказалось. Корсаков вернулся обратно в коридор. Они с Павлом внесли умирающего доктора в его комнату и положили на кровать. Постольский распахнул шинель Красовского и внимательно осмотрел рану, сокрушенно покачав головой. – Старый дурак, – грустно прошептал Корсаков. – Павел, ты же изучал личные дела офицеров? Я знаю, что Белов сирота, и подкинули его на Юрьев день, но год рождения мы знаем? – Да, 1853, – кивнул Постольский. – Родители неизвестны, возможно – он сын военного. Его в Александровский сиротский корпус определили, когда подрос, а это без протекции армейских невозможно. – Тогда все сходится, – кивнул Владимир. – Ты сказал, что Наталья Шеляпина умерла при родах. А что случилось с ребенком? – Как я понял, родился мертвым, – пожал плечами Павел. – По крайней мере, о его дальнейшей судьбе ничего не известно. Постой… Ты хочешь сказать, что… – Да. Наш Богдан Юрьевич Белов – урожденный Шеляпин. Когда ты сказал, что Красовский был братом Натальи, все встало на свои места. Он отдал племянника в приют – вина Сердецкого в хищениях не была доказана, поэтому официально приговор Шеляпина остался в силе. Мальчик мог вырасти сыном предателя или сиротой. Красовский выбрал второе. Бьюсь об заклад, он организовал Белову протекцию для поступления в корпус. А в бумагах Сердецкого во флигеле я нашел прошение о приеме вахмистра каптенармусом в училище, за подписью и с рекомендациями Красовского. – То есть он приютил племянника и, в какой-то момент, рассказал ему о том, что на самом деле произошло с его отцом! – заключил Постольский. – Да… – раздался тихий шепот от постели умирающего. Глаза Красовского были открыты и полны слезами. – Я рассказал ему… Все… XVIII 1853 год, Валахия, экспедиционный корпус Русской императорской армии – Ты в этом уверен? – грозно спросил полковник Сердецкий. – Иначе бы не посмел бросать тень на друзей, – с сожалением подтвердил Шеляпин. Они были одни в командирской палатке. Снаружи опускалась промозглая осенняя ночь, но внутри шло тепло от походной печки. Палатка вообще была на редкость уютной – с железной кроватью под мягким плюшевым одеялом, складным столиком и несколькими полками, забитыми бумагами и всякими безделушками, включая старое зеркальце в красивой серебряной оправе. Занавесь в углу ограждала походный умывальник. Шеляпин бывал здесь редко. Не в пример Панину и Красовскому, да и самому командиру полка, он без устали метался от позиции к позиции, проверяя караулы, планируя разведки и обустраивая оборонительные рубежи. Так что в штаб он являлся для доклада Сердецкому, получения новых указания, да перебросится парой слов с друзьями, если шанс представится. В бытовую сторону полковой жизни Шеляпин не лез, посвящая себя подготовке к грядущим боям. Пожалуй, ни один полковой командир не мог похвастаться более исполнительным и талантливым заместителем. |