Книга Бейкер-стрит в Александровке, страница 84 – Елена Джонсон

– Значит, нас выгнать, да? – дрожащим голосом сказал Владик. – А вот сейчас я что-то вам не скажу, и вся ваша засада сорвется!

– И что ты такого можешь сказать? – подозрительно посмотрел на него Михалыч. – Ты что-то скрываешь?

– Я-то ничего не скрываю, а вот вы обо всем подумали?

Саша закрыл глаза. Если дети в этом доме уже учат взрослых жить, может и не стоило бы Натусе рожать?

– Обо всем, – неуверенно сказал Михалыч. Он вообще никогда ни в чем не был уверен в этом доме.

– Ну, смотрите, раз вы все знаете.

– Владик, – строго закричала тетя Ася. – Не смей ничего утаивать! Речь идет и жизни и смерти!

Клеопатра Апполинариевна все же содрогнулась при этих словах. Она не возражала против смертельной опасности, но при условии, что о смерти не говорят вслух.

– Я ничего не утаиваю, – огрызнулся Владик. – Я просто думаю.

– А я, значит, не думаю, – спокойно сказал Михалыч.

– Может, вы и думаете, но спорим, вы не думаете того, что я думаю, и если вдруг вы этого не думаете, то засада может сорваться из-за того, что я думаю.

Все изумленно замолчали. Михалыч пытался переварить его слова, но так и не разобрался, то ли Владик о чем-то не думает, то ли он сам.

– Ты сам-то понял, что сказал? – осведомился Саша.

– Я-то понял. Но если мои советы не нужны, я не буду вмешиваться в разговоры взрослых, пожалуйста. – Владик принял вид послушного ребенка и принялся кушать салат, не глядя на Михалыча. Михалыч, напротив, не сводил с него выжидательный взгляд.

– Так о чем ты хотел сказать? – не выдержал он.

– Мне говорить? – уточнил Владик.

– Ну?

– Так вы просите?

– Владик, ты большой нахал, – грозно сказала Натуся. – Категорически!

– Я просто спрашиваю, вдруг он обидится, – объяснил Владик, кивнув в сторону Михалыча.

– Не обижусь, говори, – вздохнул Михалыч.

– Вы помните, почему я в окошко ночью выглянул?

– Рики зарычал, – вспомнил Михалыч. А…, ну собака,… конечно! – сказал Михалыч.

– Что «конечно»? – строго спросил Владик.

– Мы ее из дома уберем. Возьмете ее с собой к Федотовне. Лешка собак любит.

– Он-то любит, а его мать не даст Рики в доме ночевать. А на улице мы его не оставляем. Он у нас домашний.

– Ну не знаю, – потерял терпение Михалыч. – Решайте эту проблему сами, но чтобы собаки в доме к вечеру не было. А то залает, когда он будет лезть, и спугнет.

Договорившись, что к восьми они с Костей засядут в доме, Михалыч распрощался.

– Как ты думаешь, Саша, про собаку он до меня подумал или после? – допытывался Владик.

– Тетя Ася, Рики нельзя к Лешке, они собак в дом точно не пускают, – беспокоилась Ирка. – И вообще, зачем нам к нему ночевать идти? Может быть, мы вам понадобимся. Дом-то большой, что же нам, спрятаться негде?

В душе тетя Ася была с ней согласна, – ей было спокойнее, когда дети рядом. Но с Рики надо было что-то делать. Решено было посмотреть, слышен ли его лай из подвала. Тетя Ася спустилась с ним вниз, поручив Саше залезть в окно. Они просидели там полчаса, в то время как Саша старательно стучал в дверь, влезал и вылезал в окно и кричал не своим голосом. Но Рики решительно не хотел лаять. Он сидел у двери, приветливо стуча о пол хвостом, и оглядывался на тетю Асю, недоумевая, зачем он должен сидеть здесь, когда Саша затеял наверху такую веселую игру. Разочарованная тетя Ася вылезла с ним наверх, и Рики побежал к Саше, приглашая его поиграть еще.