Книга Идентичность Лауры, страница 48 – Ольга Владимировна Маркович

— Я когда их впервые увидела, глазам не поверила. Так удивительно…

Мы еще долго глядели на блуждающие в ангаре огоньки. Те словно перепутали свечи и гирлянду над шатром со старшими родственниками. Летая плавно и зависая в воздухе, светлячки как будто прощупывали обстановку. А она была странная. Я приложила палец к губам и жестом показала Рамзи, чтобы он замер. Я уже говорила, что всегда замираю, чтобы не спугнуть момент. Замираю и не дышу. Это у меня с детства. Где-то я услышала, что привычка замирать досталось людям от мозга ящериц. Те замирают в момент опасности. Только опасности сейчас никакой не было. Или была?

— Он обижает тебя? — спросил вдруг Рамзи.

— Кто?

— Гиг.

— Не-е-ет. Не то чтобы… Он просто такой. Я нашла способ отвоевывать себя. Зависимость — худшее из того, что случается с человеком. Быть зависимой от кого-то или чего-то — страшное дело. И я борюсь с ней в себе и в нем. Он терпеть не может, когда меня нет дома. Когда он не знает, где я. Поэтому иногда я ухожу.

— Чтобы его злить?

— Чтобы его научить.

— Научить чему?

— Как бы это сказать… Независимости.

— Друг от друга?

— Я понимаю, это странно звучит. Но для меня важно постоянно забирать кусок себя из этих отношений, чтобы вконец в них не раствориться.

— Так можно не заметить и всю себя забрать.

— Можно. Но всю меня не так просто забрать. Слишком я разрозненная. — Я грустно улыбнулась.

— А меня ты позвала на теннис и сюда, тоже чтобы забрать часть себя из этих отношений?

Меня смутил его прямой вопрос. В особенности потому, что Рамзи попал в точку.

— Сначала да, — согласилась я. — А теперь уже не знаю. Мы с Гигом так привыкли к этим играм. Но они уже не дают прежних ощущений. Каждый раз забирать себя становится все труднее. И теперь это выглядит как привычка как-то реагировать.

— Ты про «открытый брак» и все эти штуки, что ты делала с Санджаем?

— Это начиналось как аттракцион. Ему нравится, когда я думаю, что свободна, а сама как йо-йо в его руках.

— А тебе? Что нравится тебе в этом вашем жизнеустройстве? Ведь не он один это придумал? Вы оба.

— И тут ты прав. Как говорится, все идет из детства.

— И что было в твоем детстве?

— О, тебе лучше не знать.

— Так плохо?

— Рамзи, милый… Есть такие вещи, которые лучше засунуть в пыльный сундук и отнести на чердак.

— Почему бы их просто не выкинуть?

— Хм. Даже не знаю. Я думаю, эти вещи оказались на чердаке очень-очень давно. Потому что это было самым легким решением.

— Но их можно найти, достать и разобраться с ними.

— А проще все-таки не трогать.

— Разве проще, если они даже оттуда постоянно влияют на тебя? Что там, Джесс? Как я могу помочь?

— Проблема в том, что я и сама толком не знаю. Все так запуталось. Не понимаю, что правда, что ложь. Где я сама, а где участники моего сновидения.

— Не понимаю.

— И я не понимаю, но чувствую. — Я запнулась в неуверенности, стоит ли продолжать. Но Рамзи смотрел так преданно, как взрослеющий на глазах олененок. Я не сдержалась и прошептала: — Я чувствую, что мне угрожает опасность.

— Какая опасность? От кого? От Гига?

Я замолчала. Не знала, как объяснить сказанное.

Рамзи заерзал на месте. Казалось, он раздумывает, бежать ли отсюда сломя голову, замять тему или кинуться в мои объятия.

— Рамзи, мне хочется, чтобы тут у меня был хоть один человек, которому я могу доверять.