Онлайн книга «Безумный март в Питере»
|
Вера лежала в отдельной платной палате, больше похожей на гостиничный номер. Мы с Пашкой уже привычно поднялись в отделение и по знакомым коридорам, здороваясь по пути с медсестрами, добрались до нужной палаты. Я взялась за ручку, но потянуть на себя не успела. Дверь резко распахнулась, и, если б не Пашка, у которого уже похоже выработался условный рефлекс – спасать меня в самых неожиданных ситуациях – тяжелая больничная дверь стукнула бы меня прямо по лбу. – Этсамое… Прошу прощения… Прямо передо мной, почти полностью загораживая дверной проем, возникла крупная фигура Михаила Андреевича Самсонова, того самого следователя и партизана, к которому мы с Пашкой в последнее время ходили как на работу. Он вел дело Нины Роговой, и к нему же плавно перешли Завьялов с дочерью, вместе со всем фейерверком из трупов, взрывов и водевильных страстей. И будь этот Михаил Андреевич хоть чуть-чуть поразговорчивей, и удовлетвори он хоть капельку моего любопытства, я б ему даже посочувствовала. – Дядя Миша, ну вы чего там застряли? – из-за спины следователя выглянула Полинка, Верина дочка, тоненькая девочка-подросток, как две капли воды похожая на саму Веру. На фоне нашего следователя Полинка выглядела просто дюймовочкой. – Да тут… этсамое… – забормотал Михаил Андреевич и слегка отступил в сторону, пропуская Полинку. Девочка вежливо поздоровалась со мной и Павлом, обернувшись, крикнула вглубь палаты «мама, пока», широко улыбнулась растерянному следователю: «До свиданья, дядь Миш» и, юрко проскочив мимо нас, заспешила по длинному больничному коридору к лестнице. Дядя Миша? Полинка даже нас с Пашкой несмотря на то, что мы в последнее время регулярно сталкивались с ней в палате матери, никак не звала, обходясь неизменно вежливыми «здрасьте – до свидания», а тут целый «дядя Миша»! Я окинула удивленным взглядом огромную и неповоротливую фигуру следователя. – Миша, там кто? – из глубины палаты раздался голос Веры. Я аж подпрыгнула на месте. – Да тут, этсамое… Вера… Вера Александровна… – Ну ни фига себе, – присвистнула я про себя, а вслух сказала. – Михаил Андреевич! Какими судьбами? Неужто вы допрашивали Веру? Мучили своими вопросами? Михаил Андреевич густо покраснел и ничего не ответил. Стоял, смешно переминаясь с ноги на ногу, в накинутом на плечи белом халате, который казался чуть ли не игрушечным на его огромной фигуре. – Добрый день, Михаил Андреевич! – вежливо поздоровался Павел, неодобрительно покосившись на меня. Мы прошли в палату, следователь грузно затопал вслед за нами. Вера полусидела-полулежала на кровати. На фоне белой больничной подушки и светло-серых больничных стен Верино лицо было совсем бледным и слегка изможденным, что ей, как ни странно, даже шло, делая ее еще больше похожей на образ Богоматери. Увидев нас с Павлом, выходящих из-за широкой спины Михаила Андреевича, Вера растерялась. На бледных щеках появился румянец, а в глазах проскользнуло что-то похожее на чувство вины. Она сейчас больше напоминала Полинку, свою дочь, чем взрослую состоявшуюся женщину, и все это выглядело более чем подозрительно. Хотя я уже начала догадываться и внутренне даже веселилась от комизма ситуации. – Я… этсамое… Я, наверное, пойду… Поправляйтесь, Вера Александровна, – Михаил Андреевич все еще топтался рядом, не зная, куда девать свои ручищи. Он то опускал их безвольно вдоль тела, то пытался засунуть в карманы брюк, что получалось довольно плохо, если не сказать, что совсем не получалось. Карманы, явно, были не рассчитаны на Мишины кулаки (Миша… я опять хихикнула про себя), каждый размером с небольшой такой арбуз, от удара которого, как я справедливо подозревала, можно легко отъехать в лучший мир. |