Книга Башня. Новый Ковчег, страница 53 – Евгения Букреева, Ольга Скляренко

— Здрасте приехали! — разозлилась Вера. — Тогда и со мной вон Шостак встречается по той же причине. Из-за деда. Ты хоть ерунду-то не говори!

Вера развернулась и неловко обхватила Нику обеими руками.

— Дура ты какая, Савельева, ну прямо дура дурой. Уродина, скажешь тоже.

От неловких крепких Вериных объятий неожиданно стало тепло на душе. Ника тихо засмеялась, чуть высвободилась, подняла на Веру глаза.

— Так, значит, ты всё-таки встречаешь с Марком?

— Я? С чего ты взяла?

— Сама только что проговорилась.

— Ерунду не говори. Ой. Что это у тебя такое? — Вера коснулась рукой кулона на шее Ники. — Я такого у тебя не видела.

— Это мамин кулон. Папа мне его отдал. Правда красивый?

Вера не успела ответить. В конце детской площадки показалась Оленька.

— Девочки, пойдёмте! — помахала Оленька рукой. — Кафе открылось.

Глава 12. Анна

Анна понимала: ей не стоило сюда приходить.

Они с Савельевым четырнадцать лет избегали друг друга, и на то были свои причины. Более того, она и наверх предпочитала не подниматься (да особо и некогда было — больничные дела отнимали много сил и времени), а уж если и поднималась, то старалась оставаться здесь не больше, чем на пару дней. А вот сейчас пришлось. Нужно было занести отчёты в департамент, кое с кем встретиться. Опять же совещание это насчёт карантина. Да ещё Борис так некстати задержал выдачу лекарств почти на две недели. Он и раньше задерживал, всегда отзванивался, говорил: «Аня, подожди», но в этот раз получилось дольше, чем обычно. Она не умела надавить на него, хотя, наверно, могла бы — не только Борис держал козыри в руках. Но не в её характере это было. Вот Борис мог. Но Литвинов — искусный манипулятор. Всегда им был.

В детстве и юности это выглядело забавным. Борька изо дня в день прощупывал чужие границы, действовал, где нахрапом, а где обаянием — в зависимости от ситуации. Причём зачастую даже не извлекая из этого никакой выгоды, просто из спортивного интереса. Или оттачивая своё мастерство. Одноклассники, учителя, школьная буфетчица, библиотекарь, мелкий соседский пацан — Борьке было всё равно, объектом его манипулирования мог стать любой. Иногда и Анна попадалась на его удочку, сама удивляясь потом, как это она позволила ему уговорить себя на очередную авантюру. Злилась, конечно (она и сейчас на него злилась), но Борис каждый раз так обезоруживающе улыбался и так искренне просил прощения, что в итоге ему всё сходило с рук. И единственным человеком, на которого не действовали Борькины манипуляции, был Павел.

Пашка хохотал до упаду, глядя, как Борька расставляет свои сети вокруг очередной жертвы, и, даже если в итоге всё оборачивалось не очень красиво и этично, Пашка принимал сторону друга. Он всегда оправдывал Бориса, защищая его ото всех, а иногда и от неё, Анны, когда она в очередной раз кричала: «Я этого Литвинова убью просто!».

— Да ну, Ань, он же не нарочно, — говорил Павел, загораживая друга от её тумаков. А Борька, выглядывая из-за Пашкиной спины, хитро и виновато улыбался:

— Правда, Ань. Я ж не нарочно, Ань.

Иногда Анне так не хватало их обоих, но те Борис и Павел остались в прошлой жизни. В том мире, который ещё не перевернулся…

Сегодня у неё был только Борис. А Павел… Нет, вряд ли она смогла бы, даже если бы очень этого хотела (а она хотела), выкинуть его из головы. Слишком значимое место он занимал когда-то в её жизни. Оставалось только одно — загружать себя до умопомрачения работой, чтобы отвлечься, чтобы не думать. Но сейчас, вынужденно застряв наверху, оставив на время больничные заботы, свой спасительный якорь, она постоянно мыслями возвращалась в прошлое.