Онлайн книга «Башня. Новый Ковчег-2»
|
Иногда в душе Сашки поднималось, медленно и тяжело ворочаясь, глухое раздражение. Сашка злился на Марка, пряча ото всех и от себя в первую очередь эту невесть откуда взявшуюся злость. Он злился на доверчивость Шостака и на его простодушие, на крепкую веру в людей, подчас граничащую с глупостью, на его преданность и открытость миру, а больше на то, что всё это каким-то удивительным образом работало, и Марку, которого можно было обвести вокруг пальца как младенца, всё равно везло — невероятным, непостижимым образом, как везло героям старых русских сказок, всем этим Емелям и Иванушкам-дуракам. Обезоруживающая доброта Марка так и осталась для Сашки загадкой. А после явного Сашкиного предательства, после демонстрации его трусости эта загадка перешла в разряд неразрешимых парадоксов. Сашке понятна была звонкая ярость Веры. И едва сдерживаемый гнев Ники. И неприкрытое презренье Васнецова. И холодная насмешка Лёньки Фоменко. И задумчивая брезгливость Савельева. И лёгкое пренебрежение Кирилла. Это-то всё как раз было понятным и естественным. А вот боль, тенью накрывающая широкое и доброе лицо Марка, заставляющая его морщиться и кривиться, его желание простить, его растерянность, сквозившая в торопливых и неловких словах «Ребят, ну вы что? Хватит уже. Так нельзя», — вот этого Сашка понять не мог. Но именно, когда они прозвучали, эти слова, отозвавшись вдруг в Мите Фоменко, который до этого сохранял нейтралитет, а тут поддержал, спокойно и обстоятельно, как умел только Митя, именно в этот момент Сашку наконец-то торкнуло, накрыло широким крылом необъятной русской души, доставшейся неизвестно почему именно Марку, той самой русской души, непонятной, так никем до конца и не познанной, обладающей удивительным умением любить и умением прощать. — Глупо, наверно, — Сашка пожал плечами. На Кира он не смотрел, но чувствовал на себе его пристальный взгляд. — Но это всё из-за Марка. Из-за того, что он сказал, ну там, ещё в больнице, когда Васнецов на меня напустился. По идее, Марк же не должен был за меня заступаться. Он ведь в курсе, что я… ну в общем… Сашка обернулся к Киру. — Короче, и меня как переклинило, что вот Марк меня простил и даже, наверно, поверил, а я… Ну и вот… Не знаю, понимаешь ли ты, о чём я говорю. — Понимаю, — просто сказал Кир. — Очень даже понимаю. Они оба замолчали. — А вообще, — Шорохов неожиданно толкнул его в бок. — Не знал, что между вами с Марком такие нежные отношения. Сашка недоумённо посмотрел на него: — Ты о чём? В лукаво прищуренных глазах Кира промелькнули смешинки, и до Сашки вдруг дошло. Шутка была дурацкая, пошлая, но, может, она как раз и была нужна, чтобы наконец-то разрядить ситуацию. И они оба поняли это и, не сговариваясь, громко расхохотались. * * * Ключей на месте не оказалось. — Странно, я ведь точно их выложил из кармана сюда, на тумбочку, — пробормотал Сашка. — Может быть, кто-то забрал? Кирилл вместо того, чтобы отправиться к себе домой, зачем-то потащился вместе с Сашкой в больницу и теперь стоял рядом с ним, в той самой пустой палате, которую они покинули какой-то час назад, и растерянно пялился на белую больничную тумбочку, стандартно-безликую и казённую. — Да кому они понадобились? — Сашка пожал плечами. — А вы пришли! От неожиданности и Сашка, и Кирилл вздрогнули и обернулись. На пороге стояла Наташа Щербакова. |